настроение самую капельку поднимается.
— Ну вот, так-то лучше. И из-за чего же весь этот потоп, девочка?
— Я не плачу, — на автомате ответила я. Инженеру не пристало так расклеиваться. Особенно девушке-инженеру.
— Как скажешь. — Дин подмигнул мне и протянул свой красный платок. — Под цвет лица.
— Спасибо, — пробормотала я, вытирая глаза, в которые словно песка насыпали, да столько, будто я побывала в центре песчаной бури.
— Хочешь об этом поговорить? — Дин шагнул ближе, заполнив собой узкий проем приоткрытой двери — не как бесплотная тень, но всей своей надежной фигурой, на которую так хотелось опереться.
— Только не здесь, — откликнулась я, оглядываясь на комнату, опутанную сетью железных нервов особняка. Дин в замешательстве склонил голову набок. — У стен есть уши, — пояснила я. Где-то за углом могла оказаться Бетина, да и дому я не доверяла — вдруг мои слова, донесенные эхом до самого остова здания, осядут там, и он использует их для каких-нибудь своих зловещих нужд.
Дин оттолкнулся от косяка:
— Тогда прихвати что-нибудь потеплее и идем.
— Я… ладно.
Я взяла шерстяную накидку, которую присмотрела, еще когда искала платье, обернула вокруг шеи свой форменный шарф и последовала за Дином — прочь от лестницы, в путаницу коридоров северного крыла.
— Куда мы идем? — не выдержала я наконец.
— Проводник здесь я. Скоро узнаешь, — откликнулся Дин. — Доверься мне.
Он остановился у хлипкой дверцы в конце коридора, слишком маленькой, чтобы вести куда-то кроме чулана.
— Не одной тебе попался сегодня сюрприз, принцесса. — Он распахнул дверь и сделал приглашающий жест. — После вас.
Это и правда оказалась крохотная каморка, в которой помещалась лишь приставная лестница вроде корабельного трапа, ведущая куда-то в темноту. Потянуло сквозняком, и по коже у меня пробежали мурашки.
— Что, вверх? — спросила я, заглядывая в бездонную непроглядную черноту, откуда несло космическим холодом.
— Вверх, — подтвердил Дин. — Я поймаю, если что.
Ступив на первую перекладину, я оглянулась:
— Я не собираюсь падать.
Его губы дрогнули в улыбке:
— Узнаю свою Аойфе.
Я дернулась, когда его руки, взяв меня за талию, подсадили повыше, но промолчала. Хоть Кэл и выговаривал мне, что Дин ведет себя слишком свободно и я должна держаться с ним строже, меня даже скорее устраивало, когда со мной обращались не как с хрупкой вещью. Кроме того, хотелось побыстрее увидеть, что же там наверху.
Я взбиралась все выше. Лестница под нашим с Дином двойным весом даже не шелохнулась. Перила и ступени за годы использования отполировались до гладкости. Холод постепенно становился все сильнее, и уже не булавочные уколы, а словно острые ножи вонзались в мою кожу.
Наконец мы достигли платформы из прогнивших досок на шатком железном каркасе основания. «Капитанский мостик» покачивался над гребнем крыши Грейстоуна, как корабль на зыбких волнах, и ветер, будто рассекаемый носом судна, гудел в металлических пластинах перил.
Дин, перебравшись через последнюю ступеньку, захлопнул люк. Мы стояли одни на вершине мира. Клубы стелившегося под лунным светом тумана создавали неземной ландшафт, словно мы оказались на поверхности Марса. В другое время, наверное, я бы испугалась — такая высота и всего лишь древний ненадежный помост под ногами, но вокруг было слишком красиво, слишком волшебно, чтобы страх мог
