— Послушай. Дар нельзя пробудить силой, даже если он есть в крови. Он либо просыпается, либо нет. Что ты себе ни думай, что ни воображай, но выбор делает Дар, а не наоборот. — Сунув в рот очередную сигарету, Дин зажег ее. — Скажи я раньше что-нибудь, Кэл вцепился бы проклятому еретику в горло, мы и двух шагов бы из Лавкрафта не сделали.
От злости на скрытность Дина я готова была его ударить, но сдержалась. Дин был прав, хотя это и выводило меня из себя. Если бы он поделился своим секретом до того, как я нашла дневник, я сочла бы его таким же ненормальным, какой все считали меня.
— Да, наверное, — согласилась я, все еще хмурясь. — И все равно врать было с твоей стороны не очень здорово.
— Я только пытался… — начал Дин.
— Я знаю, знаю, — оборвала его я, жестом заставив замолчать. — Все знаю и все понимаю. Но обещай, что никогда больше не будешь так делать. Обещай позволить мне самой решать, что я смогу и чего не смогу принять.
Дин по-прежнему не двигался с места и не отводил взгляда от моих глаз, словно хотел увидеть там ответ на все извечные вопросы.
— Этот мир… — вздохнул он наконец, — далеко не лучший из миров, Аойфе. В нем полно грязи и зла, в нем непросто жить. Во многом здесь хуже, чем под пятой прокторов.
— У меня тоже была не самая лучшая жизнь до того, как я оказалась здесь, — пробормотала я. — Поверь мне.
— Если ты примешь это, то никогда не сможешь вернуться домой, — проговорил Дин. — Никогда не сможешь работать со своими любимыми машинами. Для всех приличных, рационально мыслящих граждан Лавкрафта ты навсегда останешься не более чем еретичкой. Поверь мне, принцесса: они ополчатся против тебя быстрее, чем гули друг против друга над добычей. Ты готова отказаться от всего этого?
Я отпрянула, словно он ударил меня. Но, даже чувствуя закипавшие на глазах слезы, я знала, что он прав. Я никогда не смогу вернуться назад — прокторы арестуют меня. После того что открылось мне здесь, в Аркхеме, в самом лучшем случае меня посадят под замок вместе с Нериссой.
Я не могла больше оставаться даже под этой, почти рухнувшей, крышей ни секунды. Бросившись под дождь и несколько раз чуть не переломав ноги, я рванула бегом через лес.
Дин, тяжело бухая подбитыми сталью ботинками, на своих длинных ногах легко догнал меня.
— Аойфе, остановись, ради всех шестеренок. Прости меня. Я не должен был вот так это на тебя вываливать.
Я нехотя притормозила.
— Ты прав, Дин. Я только зря швырнула свою жизнь под откос из-за какой-то нелепой фантазии. — (Как, по общему мнению, и должно было случиться.) — Пора просто забыть весь этот бред — Дар и прочее, — пока по моей вине вы с Кэлом не угодили на площадь Изгнания.
Он нахмурился:
— На тебя непохоже так сдаваться.
— Дин, мы знакомы меньше недели. Откуда тебе знать, что на меня похоже и что нет? — бросила я. — Кэла отобьет семья — вернется в Академию, отделавшись только легким испугом. Ты и то ускользнешь обратно в Ржавные Доки, ума и пронырливости тебе на это хватит.
Дин потер шею ладонью:
— Что же ты, малышка?
— А у меня ничего и никого нет, — ответила я. — Мне остается только сдаться и молить Мастера- Всеустроителя о снисхождении, как и подобает истинной рационалистке.
— И это правда то, чего ты хочешь?
Тропа сделала поворот и принялась взбираться по склону обратно к Грейстоуну. Идти в гору оказалось куда дольше, да и туман уже ждал нас с распростертыми объятиями.
— Нет… — Я пнула ногой камень. — Конечно, я этого не хочу, Дин. Мне очень хотелось бы верить, что я способна на вещи, которые и не снились обычной девушке. Способна спасти брата, как героиня какой-
