оперировать, а здесь нет ни необходимых условий, ни инструментария, ни медикаментов.
– Ну и что ты хочешь от капитана? – спросил Леонид, следуя за ней.
– Пусть вызывает авиатранспорт.
«Интересно, а кто это будет оплачивать? – тут же родилась бухгалтерская мысль у Леонида. – Этот полет, наверное, не в один цент влетит…»
В каюте капитана не оказалось, и им пришлось подняться на мостик, где им сказали, что капитан сейчас в радиорубке и беспокоить его нельзя – у него связь с берегом.
Ожидая, когда он освободится, Леонид, привалившись к стене рубки спиной, обнял Есению, укрывая от ветра, и воскликнул:
– Ну и какой сейчас авиатранспорт? Посмотри, какая темнотища!
И действительно: за бортом яхты ничего видно не было – только черная, колыхающаяся в такт волнам пелена, которая сверху была слегка украшена редкими блестками звезд.
Когда из рубки показался капитан, Леонид, опередив Есению, окликнул его по-русски:
– Господин капитан!
Тот резко повернулся.
– Прошу вас не афишировать мои лингвистические познания, – тихо сказал он, подойдя к ним вплотную. – Следуйте за мной, поговорим у меня в каюте.
Есения, если и удивилась, то вида не подала и молча последовала за мужчинами.
– Что вы хотели мне сказать? – спросил капитан, когда они вошли к нему.
– Есения Викторовна осмотрела Филиппа и считает, что его срочно нужно оперировать в больничных условиях.
– То же самое мне сказал мой врач, – кивнул капитан.
– И что вы собираетесь предпринять? – спросила Есения. – Нельзя откладывать – нужно плыть в ближайший населенный пункт или вызывать авиатранспорт.
– Медицинский транспорт сможет прилететь только утром, когда рассветет, я уже связался, сейчас он нас просто не найдет. А до ближайшего берега тоже несколько часов ходу.
– Но до утра ждать нельзя! – воскликнула Есения.
– Ничего не поделаешь, – покачал головой капитан. – Придется ждать. Кстати, с нами связались ваши друзья в Гонконге, они обеспокоены ситуацией и просят вас до прибытия быть осторожнее.
– Какие друзья? – осторожно спросил Леонид, не веря в то, что Сергей нашел способ каким-то образом выйти на капитана.
– Ну как же? Вы же сами говорили, что вас в Гонконге встречают коллеги – ваши и мистера Вышицки.
«Если бы ты только знал, насколько разные у нас коллеги! – подумал Леонид и испытующе посмотрел на капитана. – Может, довериться ему, чтобы высадил нас где-нибудь в укромном местечке? С другой стороны, как он потом оправдается: куда девались его пассажиры?»
В этот момент Есения решительно сказала:
– Ждать нельзя! Пойду еще раз взгляну на оборудование в вашем медицинском отсеке, Филиппу нужно сделать хотя бы предварительную операцию – извлечь осколки кости, которые сейчас вдавлены в мозг.
Леонид вдруг со злостью подумал: «Да пусть он сдохнет – одной проблемой меньше! Хорошо, что он наши паспорта успел нам передать, с ними мы и без Кондратюка как-нибудь выкрутимся. Главное теперь – добраться до Гонконга и не попасть в лапы „коллегам“ Филиппка, а то все начнется сначала».
– Вы – хирург? – спросил капитан, внимательно глядя на Есению.
– Да, – после секундной паузы ответила она. – И я бы хотела вас спросить: если я соберусь делать операцию, не могли бы вы остановить яхту?
– Остановить можно, но качку отменить я не сумею, мы в море, сами понимаете, – капитан указал на иллюминатор, через который доносился шипящий звук рассекаемых яхтой волн.
– Понимаю. Но я должна попробовать.
По пути в медицинский отсек Леонид с досадой поинтересовался у Есении:
– Слушай, ну чего ты так всполошилась? На что он тебе сдался этот Филипп? Или, может, ты заинтересовалась его предложениями… – и он с замиранием сердца добавил: – …не только рабочего характера…
– Не говори глупости! – сердито оборвала его Есения. – Я – врач, и не могу бездействовать, когда человек погибает.
– Ты забыла, наверное, что этот человек – враг! – напомнил ей Леонид, останавливаясь.
– Сейчас это не важно, – покачала головой Есения, увлекая его за собой. – Я должна сделать все, что в моих силах. По крайней мере, это сыграет нам на пользу, если нам не удастся отвертеться от людей Филиппа, ведь они знают, что я способна была что-то предпринять в этой ситуации, и насторожатся моим бездействием.
– Возможно, ты и права! – нехотя согласился с ее аргументом Леонид, а про себя подумал, что нужно постараться что-нибудь придумать, чтобы уйти от ждущих их в Гонконге сотрудников ЦРУ или кто там еще стоит за Кондратюком.
Леонида уже почти сморил сон в кресле, где он сидел, безуспешно пытаясь предугадать ход дальнейших событий, когда после четырехчасовой операции, полумертвая от усталости, вернулась Есения.
– Ну как? – поднялся ей навстречу Леонид.
– Жить будет, – коротко ответила она, падая на постель прямо в одежде.
Через несколько мгновений она уже спала. Зыбкий свет бра высветил черные круги, залегшие у нее под глазами. Леонид, стараясь не разбудить ее, начал осторожно снимать с нее одежду. Полюбовавшись на представшее перед ним стройное тело в белом бюстгальтере и узеньких кружевных белых трусиках, он накрыл Есению одеялом и, улегшись рядом, выключил свет.
«Что же-то нас ждет завтра? – думал он, закрыв глаза. – Может, попросить капитана связать нас с берегом? Сергей уже должен был прилететь и ждать нашего звонка в отеле. Попробую утром поговорить с капитаном».
Однако утро они проспали, более того, они проспали и прилет медицинского вертолета. Капитан не стал будить их, зная, что Есения полночи провела за операционным столом. Он сам объяснил обстановку, а корабельный врач изложил медицинскую сторону травмы и объем оказанной пациенту помощи. Врачи, прилетевшие за Кондратюком, отметили высокий уровень проведенной операции, и увезли с собой пока еще не пришедшего в сознание пациента.
Солнце было в зените, когда Леонид проснулся от легкого стука в дверь. Накинув халат, он пошел открывать.
За дверью стоял стюард с подносом, уставленным тарелочками и кофейными принадлежностями.
– Господин капитан приказал принести вам завтрак в каюту, – объяснил он, указывая взглядом на поднос, источающий аромат свежих булочек и кофе. – А также просил передать, что мы прибудем в Гонконг немного раньше, чем планировали – через два часа, поскольку всю ночь дул попутный ветер.
– Передайте ему нашу благодарность! – сказал Леонид, забирая у стюарда поднос и даже не дав тому переступить порога каюты.
Внеся поднос в спальню и поставив его на постель, Леонид посмотрел на Есению, которая еще спала, свернувшись калачиком на своей половине кровати.
– Любимая… – тронул он ее за плечо. – Просыпайся, труба зовет! – и, взяв одну из булочек, еще горячую и потрясающе пахнущую ванилью, он поднес ее к носу Есении.
Реакция была мгновенной: крылья носа у Есении затрепетали, и она, не открывая глаз, потянулась к булочке, вдыхая ее аромат. Леонид, посмеиваясь, чуть отвел руку, заставляя Есению тянуться все дальше, пока она, наконец, не села на постели.
– Есения, просыпайся, дорогая, нужно собираться. Капитан передал, что мы скоро прибываем.
Подвинув к Есении поднос, Леонид отправился в душ.
Когда он, вымытый и тщательно выбритый, вышел из душевой через двадцать минут, то удивился, что в их с Есенией спальне находился стюард. Есения в халате сидела в гостиной, допивая кофе, а стюард укладывал вещи из шкафа в два больших чемодана, непонятно откуда взявшихся.
Увидев удивленный взгляд Леонида, стюард пояснил:
– Господин капитан приказал помочь собрать ваши вещи.
«Но они не наши», – хотел возразить Леонид, но сдержался: зачем возбуждать лишнее подозрение, ведь эти вещи, как сказал Кондратюк, покупались именно для них и будет странно, если они от них откажутся.
– Я уже сказал мисс, – продолжил стюард, – что господин капитан просил вас подняться на палубу, как только вы будете готовы. Он хочет, чтобы вы смогли увидеть Гонконг со стороны моря, на подходе к нему.
– Спасибо, а вы не знаете, где именно мы причалим?
– Знаю, – с готовностью ответил стюард и назвал совершенно невоспринимаемое европейским слухом название.
– А вы не могли бы мне это написать английскими буквами? – попросил его Леонид.
– К сожалению, я не умею писать по-английски, – покачав головой, ответил стюард.
– Но вы ведь вполне бегло говорите по-английски, – удивился Леонид.
– Да, – согласился с ним стюард, – но писать не умею. Попросите господина капитана, он вам все скажет.
«Ишь ты, похоже, парень чего-то боится! – подумал Леонид, наливая себе кофе из чайника-термоса. – Видимо, не хочет, чтобы потом, если что, у нас обнаружили записи, сделанные его рукой. Либо просто субординацию соблюдает…»
Есения отправилась в душ, а Леонид, спешно позавтракав и дождавшись, когда стюард закончит собирать их вещи и уйдет, оделся, чтобы идти к капитану.
Он нашел его в рубке.
– Проснулись? – поприветствовал его с улыбкой капитан, но глаза его при этом остались серьезными. – Мы скоро прибудем, смотрите.
Леонид бросил взгляд за борт – прямо по курсу он увидел картинку, которую не раз видел по телевизору, когда речь заходила о Гонконге и предстоящем окончании срока его аренды англичанами, после чего остров должен был перейти обратно к Китаю. Перед ним расстилался типично западный урбанизированный пейзаж – за соломинками матч пришвартованных яхт высились стеклянные фасады многоэтажных высотных зданий. Даже издалека были видны огромные рекламные щиты. Леонид с грустью подумал, что как только эта красота перейдет коммунистическому Китаю, она поблекнет, все постепенно разрушится и превратится в унылый и грязный мир. Почему там, где к власти пришел капитал, страны расцветали, например, в Южной Корее, а там, где правили коммунисты,
