надеждами. Она начала убеждать себя, что нет никаких снов, иллюзий, глупых мыслей, есть только работа, жизнь продолжается… хотите вы этого или не хотите.
Она закрыла душ, вытерла тело полотенцем, затем феном высушила волосы. Они у Мегги были необычного рыжего цвета и такие упрямые, что их было практически невозможно уложить в прическу. Ее кожа была молочно-бледного цвета, как у всех натурально рыжих, а глаза — зеленовато-карие. В зеркале отражалось худое тело — обладая повышенной критичностью, она не любила свое отражение. Одна вещь устраивала ее полностью — ее работа. Она требовала мало забот, ей не надо было выглядеть элегантной и яркой. Она любила длинные свободные свитера, шерстяные зимой и хлопковые летом, поверх узких брюк — одежда, вполне приемлемая для коммерческих художников, которые работают на вторых ролях в рекламных фирмах Атланты. Это было как раз то, чем Мегги жила все это время. Ей нравилась ее работа в Атланте, куда она приехала сразу после окончания колледжа, восемь лет назад. Да, тогда, восемь лет назад, она могла доехать до места работы за 10 минут; теперь она постоянно попадала в уличные пробки и хотела избежать этого, собираясь переехать жить на юг. «Конечно, это не очень хорошо», — рассуждала она, осторожно двигаясь на своем «саабе» вдоль загруженной улицы. (Много позже она убедилась в том, что переезд на юг был бы не лучшим вариантом.)
Вдруг Мегги почувствовала, что ей страшно хочется выпрыгнуть вверх над потоком машин и нестись, раздирая одежду и волосы, пронзительно крича, как фурия. «Боже мой, неужели я на самом деле хочу так сделать?» — подумала она и так сильно вцепилась в руль, что побелели кончики пальцев.
За ланчем она поделилась этими мыслями со своей подругой Ритой, которая была сейчас старшим иллюстратором. Общение с ней было очень важным для продвижения по служебной лестнице. Мегги тоже хотела стать старшим иллюстратором, оставаясь в двадцать девять лет все еще коммерческим художником.
— Фурия с обнаженной грудью? — Рита выкатила глаза. — Ты, кроткая, смирная Мегги!?
Мегги ковырнула вилкой и отодвинула салат. У нее не было аппетита.
— Я не всегда такая. Просто… просто научилась контролировать себя. Но я думаю, что мой контроль не срабатывает — я хочу сказать, что я чувствую, как хочу выйти из-под контроля. Но я не уверена, куда выйти и как? Это очень пугает меня.
— Х-мм, — у Риты были гладкие черные волосы, темно-карие глаза и длинные пальцы, которые сейчас были сплетены под подбородком, а локти она поставила на стол. — Меня всегда интересовало, что у тебя творится внутри. Может быть, твоя натура похожа на дремлющий вулкан, и сейчас он близок к извержению?
Мегги усмехнулась:
— Ничего драматического. Вероятно, это какая-то депрессия, которая всегда бывает после праздников, например, после Рождества или Нового года. Они всегда доставляют мне трудности. Может быть, и сейчас я переживаю их последствия.
— Как скучно и какая проза. Мне больше нравится моя теория вулкана. Но серьезно, Мегги, я думаю, что тебе необходим отпуск. Или новый мужчина. Как долго это тянется с…
— Не очень долго! Отпуск — да, мужчина — нет. Новый мужчина, я думаю, что никогда! — и в довершение реплики Мегги высунула язык и скорчила гримасу.
— И тебе тоже? — сказала Рита. — Что с тобой, Мегги? Ты не подпускаешь к себе людей. Ты уже несколько месяцев ни с кем не встречаешься.
— Давай прекратим это, Рита, остановимся на идее отпуска. Еще есть время все обсудить, я думаю, пара месяцев.
— Ты думаешь выдержать так долго?
— Я полагаю, что мне придется это сделать. Ты, должно быть, видела кучу материалов на моем столе!
— Я знаю, что это значит, поэтому нам сейчас лучше вернуться к работе.
Несколько позже Мегги сидела на высоком стуле, делая наброски карандашом. Совершенно непроизвольно дремотное чувство овладело ею. Золотые блики падала ей на веки, и она закрыла глаза. Ее
