да и в Австралии, если на то пошло, — и, в сущности, не было друзей.
Так как список ее полезных знакомств с людьми, имеющими возможность повлиять на ее жизнь в Англии и на процесс ее акклиматизации в этой стране давно не обновлялся, значит, она сама должна в первую очередь избавиться от комплекса иностранки.
Но дело существенно осложнялось тем, что она была одинокой иностранкой с большими деньгами и недвижимым имуществом, которое требовало консультации у специалиста, если вообще не настало время сделать подобные консультации обязательными и периодическими. А когда она обратилась к своему лондонскому поверенному, чтобы получить его совет, он не смог предложить ей практически ничего дельного.
— Моя дорогая юная леди, — в самой изысканной манере сказал он ей, сидя в своем великолепно отделанном и обставленном офисе.
Пол устилали персидские ковры, а стены были обшиты панелями из натурального дуба. Эта дубовая обшивка была куплена в провинции у хозяина одного подлежавшего сносу особняка, чтобы обеспечить фон для повседневной жизни и работы господина адвоката — старого опытного поверенного, в списке клиентов которого значилось изрядное количество громких имен.
— Моя дорогая юная леди, я не вполне понимаю, почему вы выглядите как человек, обремененный проблемами. Конечно, ваши затруднения с мистером Уинтертоном я понимаю… но вы говорили мне, что в очень скором времени он перестанет быть вашей проблемой, и, стало быть, по этому поводу вы больше не должны беспокоиться. А что касается других вопросов…
— Почему мой двоюродный дедушка так долго позволял мистеру Уинтертону жить с ним, а потом никак не упомянул о нем в своем завещании? — вдруг спросила Каприс, потому что этот вопрос беспокоил ее более всего.
Поверенный улыбнулся.
— Мисс Воган, — мягко, даже вкрадчиво, начал адвокат, — вы задаете мне вопрос, на который я не в состоянии ответить. Могу только осмелиться предположить, что мистер Уинтертон не нуждается в том, чтобы его упоминали в завещании вашего двоюродного дедушки… во всяком случае, ваш двоюродный дедушка не учитывал его совершенно.
— Да, но он должен был бы ему очень нравиться, чтобы получить разрешение так долго жить в его доме.
Поверенный предложил девушке сигарету из резной кедровой коробочки.
— Возможно, — он обошел стол и дал ей прикурить, — но это совсем не наше дело, не так ли? — Он улыбнулся ей очень любезно, но непроницаемо.
Ее очень раздражало его самодовольство. Но, во всяком случае, он никогда не позволил бы ей переехать в дом, который — целиком и полностью, как она считала, — был бы занят человеком, подобным Уинтертону.
— Я бы не забивал свою голову вещами, которые не имеют к вам отношения, — убеждал ее юрист. — Наслаждайтесь полученным наследством. Максимально пользуйтесь тем, что принадлежит вам и юридически и фактически.
Каприс покинула его офис слегка расстроенная и без всяких надежд получить в будущем хоть какую- нибудь информацию об этом странном субъекте, Ричарде Уинтертоне.
Она понимала, что он стал своего рода пугалом в ее жизни. И хотя она, как могла, старалась навсегда выкинуть из головы все мысли о нем, но… как она сама себе это объясняла, он все еще оставался ее главной проблемой.
Хотя Уинтертон и сказал ей, что в очень скором времени покинет Мэнор, но всегда ведь оставалась возможность отложить дату отъезда… и в конечном счете вполне возможно, что ей так и не удастся освободиться от него полностью.
Выйдя из офиса своего поверенного, девушка решила сделать кое-какие покупки и поехала в Уэст-Энд, где сумела удачно припарковаться, а потом отправилась в тур по магазинам. Она уже почти полностью укомплектовала свой гардероб, но никак не могла сопротивляться привлекательности магазинов — особенно
