— Ах, Мег… — то ли прошептал, то ли простонал Николас.
Он сел на кровать, обнял Мег за плечи и стал успокаивать.
— Я все время думаю о Джеке, — жалобно бормотала Мег сквозь слезы, — как он там один, на дороге? — Она всхлипнула. — Вдруг он… вдруг его…
— Не надо, Мег, не плачьте. Черт, не надо мне было брать его с собой!
— Вы же не могли знать, что машину угонят? — попыталась возразить Мег. Она посмотрела Николасу в глаза и увидела в них такую боль, такое искреннее страдание, что ее захлестнула волна сочувствия. — Не корите себя, вы ни в чем не виноваты.
— Нет, виноват, — настаивал Николас. — Но я клянусь, что никогда не желал Джеку зла. Правда, признаюсь, когда вы стали горячо его защищать, я приревновал.
Он положил ее голову на свое плечо — отчасти в попытке утешить, отчасти для того, чтобы Мег не могла посмотреть ему в глаза и прочесть в них истинную причину его ревности, а еще — чтобы самому не видеть жалость в ее взгляде.
— Получалось, что он все делал правильно, а я был кругом не прав. Я видел по вашим глазам, как вы презирали меня за мое негодование по поводу испорченного ботинка…
— Ничего подобного! — быстро возразила Мег. — Я вас никогда не презирала. Я просто боялась, что вы выгоните Джека из дому. Понимаете, я знала… думала… словом, вы были правы, когда говорили, что Джек неподходящая собака для миссис Хортроп. На самом деле сеттеру нужно жить…
— В семье, — закончил Николас.
Мег кивнула.
— Но ваша тетя любит Джека, к тому же его уже один раз бросили.
— И ваше нежное сердце не вынесет, если это случится снова, — мягко подсказал Николас.
— Да, мне невыносимо видеть чьи-то страдания, тем более животного, — тихо призналась Мег.
— В данный момент я сам нуждаюсь в вашем сочувствии, — хрипло прошептал Николас, поворачивая ее лицом к себе.
Мег глубоко вздохнула и попыталась застыть. Если она сдвинется хотя бы на полдюйма, ее губы почти коснутся губ Николаса. Понять бы, скрыто в его словах: приглашение, или он просто хотел сказать, что нуждается в ее понимании? На Мег была лишь тонкая рубашка на узеньких бретельках, но ей вдруг стало жарко, все тело словно опалило огнем. Главное, не смотреть на губы Николаса, сказала она себе, потому что иначе я могу поддаться искушению…
— Что, нечего сказать? — прошептал Николас так тихо, что Мег пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать.
Это оказалось роковой ошибкой. Оказавшись еще ближе к Николасу, Мег вдохнула слабый аромат мужского одеколона и теплой кожи, взгляд ее невольно устремился к вырезу его халата, где виднелась бронзовая грудь с порослью темных волос, двинулся выше и остановился на губах. О, эти губы! Один только взгляд на них порождал у Мег почти непреодолимое желание дотронуться до них сначала пальцем, потом кончиком языка, покрыть их легкими поцелуями, а потом…
Словно прочтя ее мысли, Николас быстро сказал:
— Сделай это, Мег. Пожалуйста, прошу…
Ее изумленный взгляд метнулся к его глазам и встретился с их завораживающим, чувственным взглядом.
— Да, сделай это, — хрипло повторил Николас, — поцелуй меня.
Но, когда их губы встретились, получилось, что не Мег, а Николас стал ее целовать. По спине Мег пробежала дрожь возбуждения, она ответила на его поцелуй не только губами, но всем телом, вернее, тело отреагировало само, и у нее не было сил сдержать его страстный отклик. Мег словно со стороны услышала свой стон:
— Николас, о, Николас…
Она прильнула к нему, ее пальцы невзначай коснулись его кожи, и по ним словно пробежали возбуждающие электрические разряды. Искушение оказалось непреодолимым. Мег погладила грудь
