другую собаку, поменьше и поспокойнее.
Мег хотела спросить, где Джек, но от гнева и горечи у нее перехватило горло, и она побоялась, что голос ей откажет, если она заговорит. Поэтому Мег вымученно улыбнулась, посмотрела на часы, сделав вид, что спешит, и, кивнув пожилой паре, пошла дальше. Удовольствие от прогулки было безнадежно испорчено. Удивительно, что миссис Хортроп, фактически выгнав Джека из дому, рассказывает об этом так спокойно. А ведь казалось, что она любила собаку. Вероятно, Николас достаточно убедительно объяснил, что Джеку будет лучше у других хозяев, а миссис Хортроп по наивности поверила племяннику. Впрочем, стоит ли удивляться, Мег и сама верила Николасу!
Мег вернулась домой, но история с Джеком не выходила у нее из головы. Чем больше она думала об отвратительном поступке Николаса, тем больше разъярялась. Кому-то давно пора показать мистеру Сэйвиджу, насколько он жесток и бездушен! А кто может сделать это лучше, чем она, Мег? Никто!
Мег села в машину и поехала в «Эйнсвью».
У поворота на подъездную аллею все еще висела табличка «Продается», но усадьба уже не казалась заброшенной. Подъехав ближе, Мег поняла, в чем дело: вымытые окна дома блестели на солнце, каменные наличники выделялись на сером фоне стен свежей бежевой краской. Цветы на клумбах уже не терялись в разросшихся сорняках, кто-то разровнял гравий на дорожках. Очевидно, желая привести усадьбу в надлежащий вид. Николас не скупится на затраты, подумала Мег. Жаль только, что он не пожелал потратить часть этих денег, чтобы сделать хоть что-нибудь для Джека.
Поставив машину перед домом, она поглубже вздохнула и решительно распахнула дверцу машины. Мег не желала анализировать, в какой степени ее гнев на Николаса объясняется разочарованием, несоответствием реального облика этого мужчины тому, каким он ей виделся и каким она успела его полюбить. Она-то по наивности вообразила, что ему хватило мудрости и силы духа признать свои ошибки! Она-то считала, что он достаточно чуток, чтобы понять, как тяжело перенесет Джек смену хозяина! Она даже надеялась, что Николас способен понять женщину, полюбившую его, несмотря на…
Дверь дома внезапно открылась, хотя Мег еще не успела позвонить в колокольчик. По-видимому, Николас увидел, как она подъезжала.
— Маргарет! Добрый день.
Услышав теплые нотки в его голосе, Мег заморгала от неожиданности, но быстро оправилась от растерянности. Убедив себя, что ей просто почудилось, она не ответила на приветствие и набросилась на Николаса:
— Я все знаю, я разговаривала с твоей тетей! Как ты мог?! Подумать только, я ведь поверила твоим россказням, всерьез подумала, что ты осознал свои ошибки насчет Джека и даже привязался к нему! Неужели у тебя вообще нет сердца?! Ты не способен на чувства?! — гневно вопрошала Мег и сама же ответила: — Да что я спрашиваю, конечно, не способен! Ты просто притворялся, выжидая подходящего случая, чтобы избавиться от пса! — Как она ни старалась сдерживаться, но на глазах выступили слезы. — А я-то, дура, поверила…
— Погоди, погоди, минуточку, — мрачно прервал ее Николас. — Ты не…
— Что «не»? Не понимаю?! — вскипела Мег. — Да, я действительно не понимаю, как ты мог жестоко обойтись с бессловесным животным, которое не может за себя постоять! И как я только могла вообразить, будто полюбила тебя?! Как меня угораздило думать о тебе каждую ночь после того как мы… после нашей… — Она гордо вскинула голову, стараясь не замечать, что лицо горит, посмотрела в глаза Николасу и тихо сказала: — Ты не достоин моей любви, и я рада, что узнала правду, теперь я не стану тратить на тебя слезы. Где Джек? Я хочу знать, потому что…
Николас оглянулся и позвал:
— Джек, иди сюда, у нас гостья.
Мег сразу заметила, что пес выглядит здоровым и счастливым. Глаза радостно блестят, шерсть лоснится, по осанке видно, что Джек имеет возможность набегаться вдоволь, чего был лишен, когда жил с миссис Хортроп.
— Джек здесь, с т-тобой? — Мег от стыда начала заикаться. — Н-но…
