обнаружения. Где-то невдалеке прятались шахты ракетной защиты; их сразу не разглядишь, что и неудивительно.
Грязно-серый «Рисентикл» выбросил из-под брюха шасси и нырнул к полосе. Шины со скрежетом встретили бетон, и полет перешел в стремительный бег по пригнанным друг к дружке квадратным плитам. Взвыли турбины, запущенные на реверс, и восемь пассажиров подались вперед, но ремни удержали всех в креслах.
– С посадочкой, – проворчал Завадски и заерзал, поправляя ремни.
Мбида обратил к нему черную физиономию и весело оскалился.
– Все-таки людям в небе не место. Даже в этих железных болванках на реактивном ходу…
Завадски неопределенно повел плечами:
– Где же людям место?
– На земле.
– Или на дереве? – вставил Рейнольдс, хулигански ухмыляясь. Темнокожий африканец тотчас заколотил себя кулаками в грудь и издал вопль отдаленно напоминающий крик Тарзана. Все захохотали, а Рейнольдс и Мбида довольно хлопнули ладонью в ладонь – в сказанном не было ничего обидного, а камерунец ничего не имел против, если приходилось на секунду обратиться в Хозяина Джунглей.
Самолет тем временем замедлился и покатил прочь с посадочной полосы, забирая все дальше вправо. Из кабины показался курчавый пилот, тот что помоложе.
– Прибыли, икс-команда! – бросил он беспечно. – Прекращайте стучать зубами.
Олаэча переглянулся с Пиром.
– Можно я его пристрелю? – спросил чилиец бесстрастно.
Лихачев развел руками:
– Да ради бога!
Чилиец выпростал указательный палец в сторону пилота и изобразил губами нечто вроде «Ба-бах!»
– Давайте, давайте, герои! Вытряхивайтесь! Завтра о вас узнает благодарное человечество!
– Я его точно пристрелю, – вздохнул Олаэча. – На первом же вылете.
– А назад кто вас повезет? Инопланетяне?
Чилиец презрительно выпятил нижнюю губу.
– Если ты, темная душонка, думаешь, что любой из нас не в состоянии управлять твоим гробом, то мне тебя искренне жаль.
Пилот не нашелся что ответить и Завадски снисходительно похлопал его по плечу.
– Вот так-то, парень. Это тебе не форсаж с перепугу врубить. А с твоим гробом справилась бы даже моя бабушка!
Пассажиры тянулись к трапу, с трудом расходясь с пилотом в тесном проходе. Пир нырнул в открытый овал последним. Над севшим самолетом нависало низкое свинцовое небо. Порывистый ветер швырял в лицо мелкую, холодную до отвращения пыль. Внизу у трапа стояло несколько человек в штатском и трое аэродромных рабочих в одинаковых синих комбинезонах с одинаковой сине-красной эмблемой над нагрудным карманом. Чуть впереди остальных, заложив руки за спину, покачивался с носков на пятки грузный мужчина с резкими чертами лица и взглядом, от которого хотелось спрятаться. На мужчине был мундир с такой же сине-красной эмблемой.
– Добро пожаловать на базу «Европа», – сказал он зычно. – Я ваш босс, ребята. Как перелет?
Паллистер, формально числившийся старшим, щелкнул каблуками:
– Отлично, сэр! Лучше, чем рейсом «Майами эйркросс»!
В ту же секунду из-за самолета, урча электромотором, выкатился пятнистый микроавтобус, больше похожий на армейский бронетранспортер. И на нем нашлась эмблема, но маленькая, почти незаметная среди камуфляжных разводов.
– В автобус! – скомандовал человек в мундире. Не подчиниться ему было невозможно.
Окошки в автобусе были маленькие, что еще более усиливало сходство с бронетранспортером. За толстыми стеклами – или пластиком – уныло полз декабрьский день. «Еще час-два, и стемнеет, – подумал
