белого офицера, из-за которого к нему несправедливо относятся в армии и ГРУ.
Турнир. 6. Эта легенда антисоветчика, обиженного советской властью, хорошо работала на всех встречах с западными разведчиками и в Лондоне, и в Париже.
Суд. 7. «А что же привело П. в лагерь агентов англо-американской разведки? Различие взглядов на пути развития нашего общества? Нет, думаю, что не это… В результате мелкой, непринципиальной обиды на действия своих непосредственных руководителей, которые, по его мнению, препятствовали его дальнейшему продвижению по служебной лестнице…»
Шпион. 7. В большинстве печатных западных изданий о «деле Пеньковского» подчеркивается его карьеристское отношение к службе как мотив перехода в стан противника: боевой офицер в годы войны не был понят и оценен по заслугам в мирное время.
Турнир. 7. Все время работы с Западом П. отлично демонстрировал легенду мотивов по двум направлениям: отец – белый офицер и потому его не продвигают по службе; антисоветизм вплоть до готовности любой ценой свергнуть советский строй (предложение о взрыве мини- ядерного заряда в центре Москвы).
Суд. 8. « …его неудовлетворенность служебным положением и озлобленность как раз и были порождены тем, что ему не предоставляли службу за границей»
Шпион. 8. По советским меркам это был серьезный мотив личной претензии к своему руководству, а значит, причина для решительного протеста даже путем предательства, когда работа за рубежом – это материальное благо.
Турнир. 8. Вывод П. «под крышу» в ГК ГНИР – это высокое доверие к офицеру ГРУ, лояльному к власти. Невыездных там не держали, особенно оперативников из спецслужб (КГБ, ГРУ). Кратковременные командировки за рубеж – это «трамплин» для поездки туда на длительное время. П. знал об этом и ему не было необходимости «мстить» своему руководству в ГК КНИР в форме предательства, тем более что его руководством были офицеры в ГРУ.
Суд. 9. « Исключительный карьеризм, эгоизм и честолюбие П. проявлялись давно. Он постоянно вращался вокруг и около людей, имеющих власть и влияние…»
Шпион. 9. Это заявление на суде означало для западных разведчиков, что П. имел контакты в высших кругах и информация его от них достоверна.
Турнир. 9. Такое заявление на суде имитирует одну из составляющих разведвозможностей агента – работу через связи.
Суд. 10. «…во всех переговорах с иностранными разведками и в Лондоне, и в Париже доллары и фунты стерлингов фигурировали непременно…»
Шпион. 10. Это естественное желание агента иметь уверенность в хорошо обеспеченном завтрашнем дне.
Турнир. 10. Из всех основ: политическая – антисоветизм, морально-психологическая – жажда самоутверждения и материальная, – последняя является наиболее естественной и понятной для западных спецслужб, а для игры в подставу – наиболее разнообразной. Она и была использована «московским агентом» для вовлечения канадской спецслужбы в операцию «Турнир».
Суд. 11. « Речь идет о встречах с разведчиками в Лондоне, на которых П. облачался в сшитые для него военные мундиры английской и американской армий, фотографировался в них, знакомился с документами на случай вступления в подданство Британии или гражданства США, получил заверения, что после окончания его работы на территории СССР ему будет гарантирована соответствующая должность…»
Шпион. 11. Закрепление агента идет по нескольким направлениям: фото в мундире – это компромат против П., документы на гражданство за рубежом – это стимул к работе со спецслужбами, должность в будущем – это выражение доверия к нему. Документы готовятся по согласованию с правительствами, а это означает, что спецслужбы убедили верхи власти в своих странах на всех уровнях в том, что П. – ценный агент.
Турнир. 11. Фото в мундире, документы, будущая должность – это все форма «мягкого давления» на агента: работай и заслужишь. «Московский агент» имел от спецслужбы Канады вначале документы-«липу», а затем подлинные, когда… «заслужил».
Суд. 12. « Я обращаю внимание на эту дальновидность П., который на суде настойчиво открещивался от своих намерений бежать на Запад».
Шпион. 12. Эксперты западных спецслужб отмечали почти фантастическое желание П. навредить Советам как можно больше. Заявление главного обвинителя на суде «лило воду на мельницу» честного сотрудничества его с
