наповал.
Бронепоезд наконец приблизился к платформе-перрону, превращенной трудами гао в небольшую крепость. Хотя нападать на этот поезд – себе дороже. Длинный, в десять бронеплощадок, он казался пришельцем из прошлого. Огромным, неповоротливым, с двумя локомотивами, дымящими жирной чернотой от сжигания обычного угля, но от этого не ставшим менее грозным. Несущим смерть. Копия гениального произведения инженерной мысли прошедших веков, восстановленного учеными и механиками Народа.
– Посмотри, друг, сколько всего изменилось за те пять лет, что мы с тобой шли сюда, в Московию, – нойон кивнул в сторону мерно дышащей паром громады. – Спору нет, многие из составов, включая наш с тобой, хороши. Но этот…
– Да, – голос Хана не изменился, не стал довольным от восхищения достижениями Народа.
– Новые крупнокалиберные орудия, мощные двигатели, новый тип бронелистов, скрепленных между собой сваркой. Чтобы вскрыть такое – нужно очень постараться.
Опытный воин не ошибался. Сам нойон разбирался в типах вооружения и защиты не особенно хорошо, но ему хватало и имеющихся знаний. Все-таки большая часть бронепоездов пока еще была старого типа. В них листы крепились с помощью заклепок, а толщина их не была достаточно надежной на случай серьезного нападения. Поэтому, как правило, борта вагонов основной массы бронепоездов пока еще собирали из двух относительно тонких листов стали, а между ними либо засыпали песок, либо вставляли плотные тюфяки из шерсти.
Но новый бронепоезд – другое. С передней платформы смотрели вперед стволы громоздких пулеметов, закрытых ребристыми трубами кожухов, и одно орудие – редкая и дорогая казнозарядная скоростная пушка, стреляющая коническими бронебойными снарядами, разрывными бомбами и зажигательными гранатами. Все верно, сам он точно так распорядился бы укомплектовать голову состава, принимающую основной удар.
– Ни разу не видел таких вагонов, господин. – Начальник станции подошел незаметно. Старый кешайн, неоднократно раненый и отправленный на почетную должность, перенес вес тела на скрипнувшую деревянную ногу. Пыхнул трубкой, затейливо вырезанной из корня, окутался дымом от вислых усов до острого кончика мехового треуха. – Очень большой вагон.
Нойон понимал, о чем говорит ветеран. В середине состава торчала горбатая крыша очень высокого и пузатого броневагона. И это подняло в памяти кое-что.
– Хан! – Нойон чуть повернул голову к воину в красных доспехах. Говорить пришлось шепотом, мало ли кто из находившихся мог подслушать мысленную беседу… если нойон прав в своей догадке. – Возможно, старый друг, что это мой последний приказ тебе. Уходи к нашему локомобилю, и двигайся в сторону Форпоста. Не пытайся вмешаться, что бы ни происходило. Один раз я задолжал тебе жизнь, второй раз не хочу. И не спорь со мной.
Хан коротко кивнул и прошел мимо недовольно покосившегося сотника Цзао. Нойон не удивился, когда следом за воином в красном двинулась пятерка кешайнов с мушкетами. За Хана он не переживал.
– Не знаете, кто в том вагоне, господин? – Станционный начальник преданно взглянул в глаза. – А то и убраться как следует не успели, а грязи-то нанесло… Да и как тут успеть в темноте?
Тут ветеран был прав. Солнце с трудом пробивалось через серые тучи, вечерело. Ветер гонял мусор по перрону, сбивая бетонную пыль в кучи возле колонн. Ее здесь хватало, даже с избытком. Останки вокзала, стоявшие двести лет, потихоньку разрушались все больше и больше. Время неумолимо, а людей у нойона не хватало – все заняты, возводя фортификации на Казанском и Курском вокзалах.
Состав зашипел, останавливаясь. Платформу затянуло густым белым паром, в котором тут же засуетились смутные тени, раздались команды, лязг металла.
Трубка начальника станции качнулась и чуть не выпала у него изо рта. Из клубов дыма и пара, лязгнув металлом, гулко протопало что-то огромное. Сердито сопя через прорези забрала, это габаритное нечто встало за спиной нойона, заставив охрану прянуть в сторону. Начальник станции хрипло прочистил горло, сплюнув табачную слюну под ноги, и вновь удивленно крякнул.
Нойон вполне понимал ветерана. В первый раз увидев Мергена мало кто мог сохранить спокойствие. И
