Мерцающая алыми всполохами и сизыми молниями волна разошлась полумесяцем. Смела на своем пути первые шеренги нападающих, разнесла по сторонам ошметки тел, отбросила к стенам тех, кого не убила. Сам забор, поставленный древними умельцами, не выдержал, треснул во многих местах, развалился осколками, затемнел прорехами. В одну из них тут же просунулась морда твари с горбами на спине, ощерилась вытянутыми вперед желтоватыми зубищами, покрытыми вязкой слюной. Хану было наплевать, он тащил Ли, медленно опустившегося на колени. Со стороны мавзолея щелкали выстрелы, сливаясь в одну непрекращающуюся канонаду.
Сотник вовремя успел влететь внутрь спасительной темноты. По щербатым кирпичным стенам и плитам пола, шипя и плюясь искрами, побежали огоньки подпаленных бикфордовых шнуров. Чуть позже рвануло у входа, заваливая его баррикадой из потолка и каменных изразцов. Пыль немедленно оказалась повсюду, захрустев на зубах, забив глаза и проникнув в ноздри через ткань на лице. Хан положил на пол хайна и рухнул рядом сам, слегка приложившись толстым кожаным задником шлема о стену.
Полутьма прореживалась полосами света, падавшими сверху через дыры в крыше и через редкие, узкие окна-бойницы. Хан покосился на три усыпальницы, сделанные из какого-то гладкого материала, покрытого сейчас толстым слоем пыли и грязи. Хотя, почему из чего-то? На ближнем к нему прямоугольнике темнел свежий скол. Даже отсюда, несмотря на сумрак, Хан узнал в каменной плите благородный нефрит, так ценившийся среди Народа. Именно им отделали Совет, как только посреди травяных волн степного моря выросла новая столица Народа. Он сам помогал искать этот камень, а затем и охранял караван с нефритом, идущий с покинутой двести лет назад великой родины. И камень этот Хан научился узнавать издалека.
Перед самым выходом в пустыню Ли Да-Дао что-то говорил именно про такую плиту, что-то о том, что ни в коем случае нельзя трогать нефритовое надгробие, чтобы не разбудить дух войны раньше времени. Сотник покосился на шайна, лежащего на полу, вспоминая его рассказ. Хотелось надеяться, что тот был не последним.
– Ты спас меня, друг. – Ли шевельнулся, задвигал головой. – Хм, мы все же добрались до нашей цели.
– Добрались, – буркнул Хан. – И я был бы рад, если б мы смогли выбраться отсюда.
– Никогда не теряй веры в свои силы, мой друг. – Ли встал, чуть покачиваясь. Отряхнул запылившиеся полы одежды и плаща. Достал из складок рог-шип, проткнувший плотную материю и запутавшийся в ее складках. Поднес кончик к маске. – Яд присутствует, как я и предупреждал.
– Я верю в свои силы… – Хан переломил стволы, достал патрон, давший осечку, и придирчиво осмотрел капсюль. – Вот только они заканчиваются. И боеприпасы тоже. У меня осталось тринадцать патронов с пулями и пять с картечью. И пять выстрелов из пистолетов… если успею перезарядить. Когда они заберутся внутрь, нам останется только двигаться назад, все глубже внутрь мавзолея. Никогда бы не подумал, что придется беспокоить покой павших века назад потомков Неназываемого, но крышки их гробниц нам пригодятся.
– Самое главное – не трогать их прах. Не говоря уже о самом Великом Хромце Тамерлане. – Ли Да-Дао запустил руку внутрь своего балахона и достал небольшую стеклянную колбу. – Назначь вместо себя старшего, Хан. А потом я попрошу тебя составить мне компанию. Завал сам собой не пропадет, камни тяжелые. Те, кто сейчас за ним, скоро начнут разрушать его когтями. Тем лучше для когтей, сточатся быстрее. Нам же, пока они не добрались сюда, надо исполнить свою задачу, ради которой пало столько твоих братьев.
– Хорошо. – Хан кивнул. Как бы то ни было, но сейчас хайн оказался полностью прав. Пусть они и оказались погребены под толщью рукотворной твердыни-могильника, но зато пока живы. А его, Хана, задача в этом походе – во чтобы то ни стало помочь Ли Да-Дао. Ибо таков Путь Воина, избранный им в самом начале дороги славы и смерти.
– Батбаяр! – крикнул Хан.
Десятник, крепкий кряжистый ветеран, с глазом, пораженным ядом алой кобры и потому наполовину закрытым наплывом плоти, подошел к командиру. На него Хан, бывший в два раза моложе, полагался как на самого себя, и Батбаяр ни разу не подвел.
