Мы гарантируем всем прекратившим сопротивление офицерам, унтер-офицерам и солдатам жизнь и безопасность, а после окончания войны — возвращение в Германию или любую страну, куда изъявят желание военнопленные.
Всему личному составу сдавшихся войск сохраняем военную форму, знаки различия и ордена, личные вещи, ценности, а высшему офицерскому составу и холодное оружие.
Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам немедленно будет установлено нормальное питание. Всем раненым, больным и обмороженным будет оказана медицинская помощь.
Ваш ответ ожидается в 15 часов 00 минут по московскому времени, 9 января 1943 года в письменном виде через лично Вами назначенного представителя, которому надлежит следовать в легковой машине с белым флагом по дороге разъезд КОННЫЙ — станция КОТЛУБАНЬ.
Ваш представитель будет встречен русскими доверенными командирами в районе „Б“ 0,5 км юго- восточнее разъезда 564 в 15 часов 00 минут 9 января 1943 года.
При отклонении Вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного Воздушного флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окруженных германских войск, а за их уничтожение Вы будете нести ответственность»[349].
Ультиматум, как мы видим, содержал четкую и объективную оценку обстановки на фронте, без лишних фанфар и пропагандистской трескотни. Советское командование указывало Паулюсу именно на те вещи, которые не подвергались сомнению даже после войны. Это и потеря аэродромов, и отступление деблокирующей группировки Манштейна. Нельзя не отметить знаковое место, где ожидали представителя Паулюса, — разъезд Конный и станция Котлубань. Не дом в Сталинграде и не населенный пункт на западном фронте окружения, а место «сражения за семафор» — жестоких позиционных боев, гремевших с конца августа до ноября 1942 г.
Генерал-полковник Ф. Паулюс отклонил ультиматум после переговоров с ОКХ и по приказу Гитлера. Задача 6-й армии изменилась. Немецкое командование рассчитывало силами обреченной армии Паулюса сковать советские войска в районе Сталинграда и создать условия для организованного отвода основных сил группы армий «А» с Северного Кавказа в Донбасс через Ростов.
Танковые войска 6-й немецкой армии к началу операции «Кольцо» были, конечно же, не в том состоянии, в котором они перемалывали танковые корпуса Сталинградского фронта в июле — сентябре 1942 г. Однако играть по ним марш Шопена было еще преждевременно.
* — танки, переданные из 24 тд.
** — на 8 января 1943 г.
*** — в подчинении VIII армейского корпуса, на 8 января 1943 г.
**** — в подчинении VIII армейского корпуса, на 7 января 1943 г., на 8.01.43 г. — 11 танков без уточнения типов.
Помимо танков, 29-я моторизованная дивизия располагала 4 тяжелыми, 14 средними противотанковыми орудиями и 788-мм зенитками. Также в подчинении VIII армейского корпуса (113, 76 и 44 -я пехотные дивизии) находились 177-й и 244-й батальоны штурмовых орудий. Первый на 7 января располагал 7 «Штурмгешюцами» и 2 трофейными КВ, а второй — 7 «Штурмгешюцами» и 2 самоходными s.IG-33.
Наиболее сильный танковый кулак, как мы видим, был как раз на западном фасе «котла». Н. Н. Воронов в своей мотивировке выбора направления главного удара сильно ошибался относительно реальной боеспособности немецких войск на этом участке периметра окружения. Направление главного удара советских войск лежало на стыке между 29-й моторизованной и 44-й пехотной дивизиями. Первая по
