была блокирована топталкой, которая вышагивала с отставанием от остальных. Между ней и «Химерой» находилась рота самоходок «Василиск». Их пушки, «Сотрясатели», возможно, пробьют броню топталки. Но «Василиски» не были танками. Их собственная броня не была рассчитана на то, чтобы сражаться на передовой, и у них был открытый верх. Я видел, как их экипажи маневрируют, пытаясь вывести их на огневые позиции, как они опускают пушки, чтобы вести стрельбу на разрушение на короткой дистанции, и как орки наносят им жестокий урон, прежде чем они успевают стать угрозой. Воздух был наводнён ракетами. Несколько машин уже превратились в горящие обломки. Экипажи множества других крошили в капусту.
— Гони к «Василискам», — велел я Ланнеру.
— Всем в пределах досягаемости, — заговорил я по каналам связи с полками, — защищать артиллерийские расчёты. Дайте им шанс спасти нас всех.
Пехота и «Химеры» стеклись к «Василискам». Бойцы, пренебрегая собственной безопасностью, отстреливали орков, карабкающихся на головы орудийным расчётам. Но зеленокожих было столько, что и не перечесть, а тут ещё в схватку вломилась орочья боевая фура, которая могла похвастаться пушечным вооружением. За время, понадобившееся нашим машинам для выхода на дистанцию стрельбы, артиллерийская рота была истреблена почти полностью. Самоходки, в том числе и фура, стали перекорёженными металлическими тушами. Стволы орудий, бесполезные и немые, тянулись к слепым небесам. Впереди нас дрались с орками бойцы одного из последних «Василисков». Зеленокожим не составит труда покончить с ним за какие-то секунды.
Кобен выстрелил. Главное орудие «Химеры» не шло ни в никакое сравнение с пушкой «Лемана Русса», но у него всё-таки имелась взрывная мощь, и выстрел нёс в себе колоссальный риск. Он мог доделать за орков их работу. Но точность, с которой наводчик уложил снаряд, продемонстрировала, что риска, в конечном счёте, не существовало вовсе. В считанных метрах позади «Василиска» взметнулся фонтан искромсанных зеленокожих тел. Те орки, что оказались чуть дальше пределов зоны поражения, зашатались, оглушённые взрывом. Артиллерийский расчёт отбросил осаждавших их врагов назад. Стабберные очереди и лазерные выстрелы начали полосовать со всех сторон, врезаясь ещё глубже в атакующую массу орков. Затем «Василиск» навёл своё орудие на топталку.
Выстрел прозвучал оглушительно. Отдача была такой, словно по земле ударил великан, так что «Василиск» отлетел назад на несколько метров. Снаряд предназначался для разрушения бункеров, но даже при этом в противостоянии с противником такого рода мы нуждались в чём-то очень близком к чуду. И мы его получили. Этот снаряд направляла рука Императора. Он ударил в топталку, и мне пришлось сощуриться, когда ночь опалило днём. Над полем боя словно бы извергся вулкан, распустившись гигантским огненным цветком. Верхняя половина топталки исчезла. Дождём просыпались куски металла и некоторое количество мясных ошмётков. Я призвал к согласованному броску в созданную нами брешь. Этот приказ вряд ли был необходимым. Победный миг привлёк к себе все глаза и сердца. Бойцы с Армагеддона, Мордиана и Ай Мортис испустили рёв надежды и веры, перекрывший исступлённое завывание орков. Со всей силой отчаяния и обновлённой решимости мы пробились вперёд, тесня армию орков, превосходящую нас числом. Мы пробились
И налетели прямо на боевую крепость.
Явление орочьего сверхтяжа несло в себе все черты гротескного стиля этой расы. Он вынесся из прохода стремительнее, чем полагалось двигаться любому танку, как будто в него был встроен двигатель космического корабля. Его передняя часть и в самом деле взлетела в воздух, когда он достиг верхней точки небольшого подъёма, и не опускалась обратно, пока крепость не промчалась ещё несколько десятков метров. Люди исчезали под ней и их размазывало по грубым зубцам её фронтальной брони. Я обнаружил, что таращусь прямо в зев её необъятного башенного орудия. По сравнению с ним пушка «Василиска» казалось просто малюткой. Это орудие дало нам орочий ответ на наш удар.
Снова наступил день, на этот раз гораздо ближе. Я находился в его сердце, а грохот пушки был настолько мощным, словно он раздался внутри моей головы. Взрывная волна ударила так, словно воздух превратился в гранит. Я летел. Мир крутился. В голове не было ни единой мысли. Всё окружающее состояло
