Но я заметила, что и он шутит, чтобы скрыть собственное волнение. Поцелуй был долгим, правда, целоваться пришлось в такси, Дубай хоть и международный центр, но все же исламский, здесь страстные объятия у всех на виду едва ли приветствуются.
Ларс над такими рассуждениями позже посмеялся:
– Линн, здесь на солнце, море и обнаженных телах делают деньги, успокойся. То, что арабы выглядят несколько иначе, вовсе не обязывает тебя надевать что-то черное и длинное.
– Знаешь, еще недели я бы не выдержала.
– Какой недели?
– Мы не виделись так долго…
– Могла бы и сама прилететь, у тебя же есть выходные.
– А можно?
– Что можно, летать самолетом?
– К тебе можно?
Он рассмеялся:
– Как маленький ребенок! Словно если я не разрешу, то ты не сможешь прилететь в Хитроу и приехать в Оксфорд.
– Я прилечу… – я шептала это на ухо, – я обязательно прилечу… И посмотрю на хорошеньких студенток, которым ты читаешь лекции.
– Моя ревнивая красотка… которая соскучилась… и готова на все… Да?
– Да!
– Докажи.
Если б он только знал, как недалеко от истины его слова. Но тогда они были просто дразнилкой.
– Кто-то обещал изнасиловать меня еще раз.
– Я такого не обещала.
– Так пообещай, в чем дело? – в глазах смешинки и снова пляшут чертики.
Вызов? Мне? Получи!
Мы настолько соскучились друг по другу, что вопрос, чем заняться, не поднимался вообще. Заниматься любовью в душе потрясающе, но придумать определение такому же занятию в большущей ванне, больше похожей на добрую половину бассейна, я не способна. Удивительно, как мы не утонули.
В воде я не стеснялась своего обнаженного тела, и его тоже. Сильное, тренированное, оно восхитительно. Я осознала, как соскучилась по этому телу, этим рукам, губам, по всему Ларсу от макушки до пяток. Нет, «соскучилась» неправильное слово, истосковалась, причем до смерти.
Плескаться нагишом в бассейне или водоеме совсем не то, что в самом открытом купальнике. Нагое тело в воде раскрепощено куда сильней, чем даже в постели. Оно восхитительно бесстыдно, причем переступить через собственное смущение в воде куда легче, чем на суше. Вода защищает и заставляет раскрыться одновременно, только обнажиться нужно полностью, чтобы телу ничего не мешало.
Легкие прикосновения, обещающие куда более страстные, игра, дразнилки, пока я сама не сделала первый шаг. Может, Ларс этого и добивался? Не просто ответной страсти, не только моей готовности раскрепоститься, когда он создает для этого условия, а именно первого шага с моей стороны. Не нужно ждать, когда Ларс даст знак, что желает меня, больше того, не нужно вообще думать об этом знаке. Я хочу его, значит, могу действовать, как и он – поцеловать, ласкать, взять, наконец!
Понимание этого было настоящим открытием, пуританское воспитание где-то внутри меня сдаваться не желало. Противный джинн вопил на ухо, что девушка должна идти на поводу у мужчины, следовать его желаниям, а не диктовать свои. Я в очередной раз пригрозила отсталому джинну страшной карой, если не заткнется, и буквально впилась в Ларса. Какого черта?! Я его люблю, хочу и вовсе не должна этого скрывать! Дверь в спальню закрыта? Закрыта. Значит, здесь властвует распутница.
Ларс вовсе не был против, он выдал излюбленное Бритт «Вау!».
– Вот это другое дело, а то изображает скромницу…
– Ларс!
