Уолтер, как бы это выглядело? Может, я дура и стоило не размышлять о том, как это выглядит, а просто сказать?
Нет, такое сообщение было бы шантажом, тем более быть совершенно уверенной на третьей неделе беременности невозможно. Никогда не понимала женщин, шантажирующих мужчин беременностью. Если я не нужна без живота, то где гарантия, что с животом будет лучше?
Он сам справится с прошлым? А я с будущим. Если беременность подтвердится, то я справлюсь сама.
Возмущенный разум кипел, а душа обливалась кровью, ведь мы только что расстались с Ларсом. Из закоулков выползла мысль, что вовсе не расстались, просто он не пожелал слушать очередные измышления о его прошлом. Правильно, кому бы понравилось?
Глупости! Он не захотел меня видеть, а в его номере была другая. Я просто слишком рано пришла, потому рубашка у Ларса не расстегнута, а волосы не взъерошены. Следовало подождать.
И что тогда? Меня просто не пустили бы в номер.
Но и так не пустили.
Постепенно сквозь весь хаос пробилась мысль об Оскаре. Ларс твердил мне, что Оскар в Италии, что я не могла его видеть и просто брежу, принимая за его приятеля каждого второго парня в Стокгольме. Но Оскар с ним в Оксфорде! Зачем эта ложь?! Что такое скрывает от меня Ларс, что не смог даже впустить в номер? Почему я недостойна знать его тайны?
Но все заслоняло понимание, что мы расстались. Мы только что расстались с Ларсом Юханссоном, обладателем самых красивых стальных глаз в мире, Ларсом, без которого я не смогу жить. Я не смогу делить его ни с кем и ложь простить тоже не смогу.
Господи, ну зачем я поехала в Оксфорд?! Нет, так лучше, куда хуже было бы, поведай я ему о будущем ребенке.
Так плохо мне не бывало никогда в жизни.
Как добралась до дома, не помню, но если не остановили, не проводили в полицию или психиатрическую клинику, значит, поступки совершала адекватные. Кажется, ехала экспрессом от Арландо до Центрального вокзала, потом шла на Кунгсхольмен пешком…
Окружающие бросали на меня сочувственные взгляды. О, это так по-шведски – сочувствовать со стороны, не вмешиваясь. В данном случае даже хорошо, потому что любое слово, обращенное ко мне, могло вызвать истерику. Не объяснять же всем, что меня только что, как надоевшего щенка, вышвырнул из своей жизни самый красивый мужчина на свете.
Этого следовало ожидать, почему я решила, что самый красивый мужчина обязательно должен быть со мной, что должен любить меня, а не другую, более красивую, успешную, уверенную в себе? Но ведь он любил… Или это все игра, как с плагами и вагинальными шариками?
Хотелось одного: умереть! Наверное, если бы Ларс честно сказал, что у него другая, перенести расставание было бы легче, я всегда признавала, что он даже не на ступеньку, а на целую лестницу выше, что мне до него тянуться и тянуться, что есть другие женщины, куда более красивые и достойные внимания божества. Сказал бы об этом, к чему прикрываться своим прошлым, даже при том, что оно уже вышло мне боком.
Я как-то добралась до дома, даже сварила и выпила кофе…
Ледяной душ взбодриться не помог, я продолжала двигаться словно сомнамбула и радоваться, что Бритт живет у Тома, объясняться с подругой вовсе не хотелось. Утешить меня ей нечем, любые слова были бы фальшивыми и только добавили бы горечи в мое состояние. Нет, существуют проблемы и беды, с которыми справиться можно только в одиночку, только самой.
Ларса в квартире не было, это означало, что он не примчался ни следующим, ни десятком других рейсов. Конечно, у него лекции сегодня и завтра, и эти лекции куда важней наших отношений, важней меня самой.
Включенный мобильник показал восемь пропущенных звонков от Ларса. Он начал звонить сразу, как
