себя, – разозлить кого-то из этих… сильно разозлить, чтобы тебя убили со злости… так легче… Поняла? Лучше Улофа, ему терять нечего.
– Анна, они мучают девушек и снимают это?
– Сообразила? – Она чуть пришла в себя. Я с ужасом вспомнила, что так бывает прямо перед смертью. Но может, не только? – Ларс… Ты поняла? Не давай им себя мучить, это будет страшно…
Следом хрип… и все…
Моя давнишняя врагиня, та, которую я ненавидела и мечтала придушить собственными руками, умерла практически у меня на руках. Глаза закрывать не пришлось, от слабости они закрылись сами.
Я сидела оглушенная. Анне даже не вызвали врача, не отвезли в больницу, позволив умереть. Что же здесь за люди?! Нет, это не люди, это звери.
В комнату вошел тот самый качок, что привел меня.
– Ну чё, поговорили?
– Она умерла.
– Черт с ней. Пошли обратно, не то с меня шкуру спустят за тебя.
Я не выдержала, набросившись на него с кулаками, заорала:
– Ублюдки! Звери! Ее нужно было в больницу!
В первое мгновение бандит замер от неожиданности, потом сгреб меня буквально за шиворот, притащил к нашей комнате и швырнул внутрь на пол:
– Сучка! Если б не запрет тебя трогать, ты бы у меня сейчас огребла по полной!
Может, он говорил еще что-то, но на третьем слове последовавшего ругательства я потеряла сознание, потому что стукнулась головой об пол.
Очухалась не скоро, видно получив сотрясение мозга. Во рту привкус крови, губа разбита, голова трещала так, что я с трудом сдержала желание сжать ее руками и попросту раздавить череп.
Вокруг суетились три подруги по несчастью. Увидев, что я открыла глаза, одна из них что-то залепетала. Я уже знала, что Вилте и Габи откуда-то из Восточной Европы, Габи кое-что понимала по- английски, но дальше самых простых фраз и «да» и «нет» не шло. Ее подруга не понимала ничего вообще, только плакала и во сне звала маму. Третья девушка, красивая мулаточка Тина, знала французский, но разговаривала с таким диким акцентом, что уже я понимала с трудом. К тому же нам нечасто позволяли говорить.
Сейчас слова не нужны, мне помогли перебраться на матрас и лечь. Голова сильно кружилась, однако, ощупав себя и попытавшись двигать руками и ногами, я поняла, что переломов нет, только сотрясение.
Да, Анна права, лучше вызвать взрыв бешенства у этих, чтобы прибили сразу.
Я вспомнила то, на что не обратила внимания сразу, Анна сказала: «Лучше Улофа». Значит, Белый Медведь здесь? Мелькнула робкая надежда. Улоф, конечно, сволочь еще та, но мы же с ним знакомы, может, хоть подскажет, как выбраться, или передаст весточку на волю? Ларс ищет меня по всему Стокгольму? Но как найти, если мы черт знает где?
Голова трещала, сосредоточиться никак не удавалось. Габи посоветовала:
– Sleep… sleep…
Она права, нужно попытаться заснуть. Я не знала, как лучше вести себя при сотрясении, но интуитивно чувствовала, что если не посплю, то вообще сойду с ума или начну биться головой о стену, и никто меня не остановит, никакие качки или Улофы.
Устроившись удобней, провалилась в забытье…
Не знаю, как долго пролежала, потому что в нашей конуре не было ни окон, ни часов, чтобы вообще понять, какое время суток и который час. Кажется, приносили поесть, но меня тошнило, есть не хотелось совсем, только немного попила теплой, противной на вкус воды. Вода даже не из крана, в какой посудине она стояла, если воняла затхлостью?
