– Идет!
– А дети у вас еще будут…
Лукас, услышав новость, ахнул:
– Линн! Конечно, немедленно приеду!
– Приедешь или приедете с Дорис?
– А ты не против…
– Не против! Давайте скорей, домой очень хочется.
Еще через час я проваливалась в сон на своей постели в квартире дяди Лукаса. Лукас и Дорис категорически отказались снова меняться комнатами, заявив, что если им вдруг покажется мало, то займут еще одну, стоявшую закрытой.
Думать ни о чем не хотелось, мысли даже о Ларсе я старательно гнала от себя. Нужно по- настоящему начать новую жизнь, а для этого я должна постараться забыть или почти забыть все, что пережила. Нет, я понимала, что снова пойду в больницу к Вере и Тине, но просто как к больным подругам, а не к подругам по несчастью. Психолог прав – иного не дано.
Оставались одна беда – потеря ребенка и одна проблема – Ларс. Он сказал, что у нас еще будут дети… Какие дети?! Засыпая, я думала все-таки об этом.
С утра яркое солнце, окна на юго-восток, а потому даже сквозь опущенные жалюзи пробивались солнечные лучи, образовывая узенькие полоски на полу и моем одеяле.
Но теперь я солнцу не просто рада, для меня оно означает конец кошмара, наверное, потому что все дни мучений мы солнечного света не видели. Думать ни о чем не хочется, голова пустая и от этого почему- то легко и хорошо…
Звонок Ларса вполне ожидаем:
– Линн, что случилось?
Однако… на часах только восьмой час, а он уже в больнице и выяснил, что меня нет?
– Здравствуй.
– Я тебя разбудил?
– Нет, я уже не спала.
– Почему ты уехала?
– Потому что мне разрешили.
– Но почему даже не позвонила, я бы отвез. Ты… не хочешь меня видеть?
Опуская второй вопрос, отвечаю на первый:
– Потому что все в своей жизни я теперь буду решать сама.
– Без… меня?..
Мне не удается сдержать улыбку:
– Посмотрим…
Я просто вижу, как загораются улыбкой стальные глаза.
– Хорошо, спи…
Кажется, я готова принимать душ раз по десять в день, но мне это запретили делать. Все равно я быстро моюсь и выползаю из комнаты с мокрыми волосами.
Позвонили все подряд: Бритт, визжа от радости, что меня отпустили, бабушка, Фрида, мама, Тереза, даже моя подруга по несчастью Габи, передав привет от Тины, которая все еще не могла разговаривать. Я всем сообщила, что аудиенции пока не даю, пусть подождут. Сообщение встречено с пониманием.
Все-таки во всем есть своя прелесть (кроме той жути, которую я пережила), в болезни тоже. Можно встать в полдень, нахально изображать из себя немощь и ничего не делать, даже не учиться. Лукас уже сообщил, что, если я не успею до конца семестра, то мне позволено сдать все позже. Еще бы!
Но для себя я решила полениться только сегодня, нельзя заниматься сидя, но лежа-то можно, буду
