через минуту танцоры вдруг отпрянули друг от друга, лица обоих исказил страх. В кадре возникли восемь человек в масках. Четверо схватили Карлотту. Пфефферкорн проникся гордостью за любимую, сражавшуюся как львица. В немом кино появился бы титр «Отважная героиня дает отпор». Потом Карлотту утащили из кадра. Четверо других мужчин управлялись с Хесусом Марией: трое держали, четвертый достал обвалочный нож.
Пол остановил запись.
— Полагаю, вы знаете, что произойдет, — сказал он.
— Где она? — спросил потрясенный Пфефферкорн.
В ответ Пол закрыл файл и кликнул другой. На мониторе всплыло новое окно. Пошла запись, с которой была сделана фотография, показанная Блубладом. Карлотта сидит возле той же обшарпанной бетонной стены. К голове ее приставлен тот же пистолет. Она держит газету. В голосе слышен страх, но она собой владеет. Называет дату. Говорит, что все в порядке, обращение сносное. Она захвачена «Революционным движением имени 26 мая». Ее вернут живой и невредимой, после того как американское правительство передаст верстак. Она говорила еще что-то, чего Пфефферкорн не понял совершенно. Но вот от одной ее фразы дыбом встали волосы:
— Верстак должен передать американский писатель Артур Пфефферкорн. Один. Если курьером будет кто-то другой или доставка не состоится, меня…
Картинка замерла. Пол закрыл окно.
— Насчет этого не беспокойтесь, — сказал он.
Если прежде Пфефферкорн был потрясен, то сейчас напрочь потрясен. Казалось, его мотает в галтовочном барабане под управлением пьяного эпилептика на ходулях, который вдобавок прыгал на батуте, растянутом в разломе Сан-Андреас. Пфефферкорн уставился в погасший экран и будто все еще видел лицо Карлотты.
— Расскажите все, что вам известно, — сказал Пол.
64
Пфефферкорн рассказал обо всем, начиная с кражи рукописи. На эпизоде с запиской Люсьена Сейвори Пол его перебил:
— Сейвори — двойной агент.
— Вы так говорите, словно это само собой разумелось.
— Не переживайте, — сказал Пол. — Мы сами только что узнали.
Он открыл очередной файл с фотографией, на которой два человека обменивались рукопожатием:
— Три недели назад снято в аэропорту «Хлапушньюк», Восточная Злабия. Сейвори, конечно, вы узнали.
От вида знакомой головы-луковицы у Пфефферкорна подскочило давление.
— С трех раз угадайте, кого он приветствует.
Здоровенный визави Сейвори смахивал на медведя. Из кармана его спортивного пиджака, больше похожего на палатку, торчал блок «Мальборо». За спиной великана маячили бесстрастные держиморды с ручными пулеметами и команда невероятно грудастых девиц в форме группы поддержки «Далласских ковбоев».
— Сдаюсь, — сказал Пфефферкорн.
— Верховный Президент Восточной Злабии Климент Титыч, — сказал Пол.
— Тот самый, кого я подстрелил?
— Не вы.
— Нет?
