Плененная во тьме (ЛП)

Калеб посмотрел на нее через окно машины. Сейчас, она уже не бежала, а шла, возможно, понимая, что все равно опоздала на свой автобус. Казалось, несправедливым, что только на прошлой неделе она ждала прибытия автобуса около часа, а на этой неделе, водитель вообще не стал ее дожидаться. Нет девушки, нет остановки. Ему стало интересно, будет ли она ждать еще один час, только для того, чтобы удостовериться в том, что надежды нет. Он замотал головой. Такие действия только покажут степень отчаяния ее натуры. Он и надеялся и не надеялся на то, что она станет ждать.

Калеб остановил направление своих мыслей. У него вообще не должно быть никаких надежд. У него есть приказы. Свои собственные планы. Простые. Четкие. Строгие. Когда дело доходит до мести, морали здесь уже не место.

Мораль придумана для слабых людей, а сам он настолько от нее далек, насколько это было возможно. Калеб не верил в существование высших сил, или загробной жизни, хотя, пожив на Ближнем Востоке, многое знал о религии. Но если существовал судный день, в котором он должен будет заплатить за все, что сотворил в этой жизни, то он уже был проклят. И он с радостью отправится в ад – после того, как убьет Владэка.

Кроме того, если Бог или Боги существовали, они не знали, что делал Калеб, или же, им было на него наплевать, когда они были так нужны ему. Всем было на него наплевать, всем, кроме Рафика.

И, за отсутствием какого – либо наказания в загробной жизни, Калеб собрался сделать так, чтобы Владэк Рострович заплатил за все свои деяния здесь, в этой жизни.

Двадцать минут спустя девушка начала плакать, прямо на тротуаре, прямо перед ним.

Калеб не мог отвести взгляда. Слезы всегда были для него чем – то мистическим. Он любил смотреть на них, пробовать. По правде говоря, они его даже возбуждали. Он, было, возненавидел эту свою условную реакцию, но уже давно научился подавлять ненависть к самому себе. Эти чувства, эти реакции сейчас уже были частью него, плохо это было, или хорошо. Скорее, плохо, подумал он с улыбкой, и поправил эрекцию.

Что такого было в этих эмоциональных проявлениях, что его грудную клетку сжимало и не отпускало? По нему прошлась волна чистой похоти, словно сильная боль, принося с собой непреодолимое желание, обладать ею, иметь власть над ее слезами. С каждым днем, он все больше думал о ней как о своей рабыне, нежели как о возможной кандидатке. И неважно, что она была воплощением манящей загадки с грустными глазами.

Его разум заполнили образы того, как ее сладкое, невинное личико омывается ее же слезами, пока он держит ее, перекинутую через свои колени. Он мог почти чувствовать мягкость ее обнаженного зада под своими руками, вес ее тела, прижатого к его эрекции, пока он ее шлепает.

Но век фантазий короток.

Внезапно, перед девушкой остановилась машина.

- Черт, -застонал он, заставляя эти образы исчезнуть.

Калеб не мог поверить в то, что это происходит. Какой – то придурок пытался забрать его добычу.

Он смотрел, как девушка замотала головой, отклоняя приглашение водителя сесть в его машину. Казалось, тот ее не слушал. Она стала отходить от остановки, но машина последовала за ней.

Сейчас, Калеб видел лишь один выход.

Он выступил из – за угла, почти уверенный в том, что девушка не заметила насколько долго его машина стояла там припаркованной. В этот момент, она казалась напуганной настолько, что не замечала ничего, кроме земли под своими глазами. Она шла очень быстро, держа перед собой рюкзак, словно щит. Он перешел дорогу и медленно направился в ее сторону. Калеб мимоходом осматривал улицу, планируя свой путь таким образом, чтобы они пересеклись.

Но все произошло так неожиданно и так быстро. До того, как он успел придумать какой – нибудь простой план, чтобы избавиться от внешней угрозы, она внезапно бросилась ему в руки, а ее рюкзак с громким шумом шлепнулся на асфальт. Он посмотрел на машину, на тень и размытое изображение мужчины.