Я стала прокручивать в мыслях то, что случилось, с трудом воссоздавая события прошлой ночи. Я подумала, что если бы я читала об этом в книге или смотрела в кино, то нашла бы в этом нечто сексуальное. Но непосредственно участвовать в этом, испытывать все на собственной шкуре было... страшно.
Стоило мне только подумать об этом, как мое сердце забилось еще жестче и быстрее, но не так, как раньше. Кроме того, в своем животе я почувствовала знакомую дрожь, которая вскоре стала спускаться ниже.
Это напомнило мне о тех ощущениях, которые я испытывала, когда ребенком играла в прятки в темноте. Я не хотела проиграть, и отсиживалась в темном уголочке, не зная, найдут меня или нет, это одновременно и пугало и будоражило. Даже тогда я уже знала, что меня на самом деле так захватывало - и это были не прятки как таковые, а сопровождающий их всплеск адреналина. Нахождение рядом с Калебом всегда было сродни этому стремительному потоку энергии.
Я продолжала смотреть на его лицо - его глаза были закрыты, голова наклонена к моим рукам, от чего под своими пальцами я чувствовала его мягкую кожу. Все случившееся промелькнуло в моем сознании чередой вспышек света - света, который ослеплял меня во тьме.
Мне снилось, что я возвращала его поцелуи, и делала с ним не только это.
Своим задом, я чувствовала его твердость, и вопреки всякой логике мне захотелось потрогать его
Когда прошлой ночью он попросил меня остановиться, я была слегка разочарована. Возможно, мне даже стало немного не по себе от мысли, что я сделала что-то не так.
Сначала его голос был хриплым, даже каким-то отстраненным, но потом он смягчился, и сказал мне, что все было хорошо, даже слишком хорошо. По какой-то совершенно безумной причине, в дополнение к своему полному замешательству, я почувствовала - ну не знаю, отразит ли это слово облегчение мое тогдашнее состояние - гордость... ну, что-то в этом роде.
Калеб был странным - жестоким и порой бесчеловечным монстром, но все же, иной раз он, казалось, был в состоянии демонстрировать такие непривычные для него чувства, как забота. Он заставлял меня кричать, плакать и дрожать от страха, а в следующую долю секунды он заставлял меня верить в то, что не он был ответственен за все это. Обнимая меня, он заставлял меня чувствовать себя в безопасности. Как такое было возможно?
Медленно, переведя свой взгляд на шторы, я стала свидетелем картины, которой мне так не хватало долгое время. Дневной свет исполнил свой дебют, окрашивая шторы в более светлые тона.
Мой пульс участился, а чувство тревоги усилилось. По ощущениям, это было похоже на рождественское утро.
Я медленно подняла руку Калеба, и осторожно убрала ее со своей груди. Он заворчал, заставив меня на мгновение замереть от ужаса. Резко вздохнув, он, к моему безграничному облегчению, перекатился на другую сторону. Я была свободна от него. Но что меня удивило еще больше, так это то, что я была свободна и от золотой цепи, которой ночью он скрепил мое запястье.
Отказываясь надолго задерживать на этом свое внимание, я, возможно, быстрее, чем следовало, сползла с кровати и стала на четвереньках пробираться к свету. Отодвинув шторы - самую малость, от чего в мои глаза тут же ударил поток яркого, ослепившего меня, солнечного света. Я крепко закрыла глаза.
Черт побери, с тех пор, как я в последний раз видела свет, прошло так много времени! Медленно открыв глаза, я, наконец-то увидела самое заветное желание моей истосковавшейся в темноте души. Это был свет - прекрасный, теплый, безопасный свет. Я не могла оторваться от этого зрелища.
На секунду мне показалось, что все, что происходило со мной до этого момента, было простым сном, и теперь, после того, как мое спасительное солнце взошло, я, наконец, смогу проснуться. Я больше никогда не засну, и монстры никогда за мной не вернутся.
Чуть шире приоткрыв штору, я увидела большую террасу. На ней стоял стол с большим зонтом, шезлонги, и повсюду расставлены растения в горшках; это было нереально. Приложив ладонь к стеклу, я
