— Не может быть личных дел в пятнадцать лет!
— Ты не имеешь права за мной шпионить.
Себастьян сделал шаг к дочери, угрожающе наставив на нее указательный палец.
— Я твой отец и имею право на все!
— А я хоть на что-то имею право?! Ты хочешь контролировать все: с кем я дружу, куда хожу, письма, которые пишу, фильмы, которые смотрю, книги, которые читаю!..
— С семи лет я воспитываю тебя один и…
— Ты сам захотел воспитывать меня один!
Себастьян стукнул кулаком по столу.
— Отвечай на мой вопрос: с кем ты спишь?
— Тебя это не касается! Я не должна спрашивать у тебя разрешения. Это моя жизнь, и я уже не ребенок.
— Тебе еще рано вступать в сексуальные отношения! Это глупо и безответственно! Чего ты добиваешься? Хочешь сломать себе жизнь? А ведь ты знаешь, что через несколько месяцев конкурс Чайковского!
— Меня уже тошнит от скрипки! Мне плевать на конкурс! Я туда не поеду! Вот все, чего ты добился своим контролем!
— Ну, это мы еще посмотрим! Не так все просто! Сейчас ты должна играть по десять часов каждый день, и будешь играть! Иначе у тебя нет шанса чего-то добиться! А ты покупаешь супертрусы и туфли, которые стоят дороже всего обмундирования Бурунди!
— Перестань ко мне придираться! — повысила голос Камилла.
— А ты перестань наряжаться как шлюха! Ты… Ты вся в мать! — заорал Себастьян, окончательно выйдя из себя.
От неожиданной грубости и злобы Камилла онемела, но уже через секунду пошла в наступление.
— А ты сумасшедший! Мерзкий сумасшедший!
Это она напрасно. Себастьян вне себя влепил ей с размаху пощечину.
Камилла потеряла равновесие и оказалась на полу вместе с табуретом.
В первый миг она застыла в недоумении, стараясь понять, что произошло. Потом начала медленно подниматься. Пришла в себя, подхватила сумку, твердо решив ни секунды больше не оставаться рядом с этим обидчиком и тираном.
Себастьян попытался удержать ее, но она отвела его руку и ушла, даже не прикрыв за собой дверь.
3
Автомобиль-купе с затемненными стеклами выехал на Лексингтон-авеню и поехал в сторону Семьдесят третьей улицы. Себастьян опустил солнцезащитную шторку, иначе солнце било прямо в глаза. Погода осенью 2012 года стояла какая-то неправдоподобная. Себастьяна угнетала ссора с Камиллой, он переживал и чувствовал свою полную беспомощность. Первый раз в жизни он поднял на нее руку. Он понимал, как обидел и унизил любимую дочь, раскаивался и ругал себя за пощечину. Но и его можно понять: он сделал это от отчаяния.
Мысль о том, что у его дочери началась сексуальная жизнь, приводила его в неистовство. Слишком рано! Преждевременно! Под удар поставлены все его надежды, все планы, которые он построил относительно ее будущего! Скрипка, учеба, возможные профессии — все было спланировано, выстроено, расчерчено, как нотная бумага. Ничто не имело права вторгаться сюда и разрушать его планы!
Пытаясь успокоиться, он старался дышать как можно глубже и смотрел в ветровое стекло, любуясь
