Когда я слышу это требование, мое сердце начинает биться быстрее. Все это внове для меня и немного даже слишком. Но я давно уже переступила границы стыда. Я хочу попробовать его на вкус, и это ужасно возбуждает меня: то, что я делаю ему нечто настолько интимное. Поэтому я открываю рот и сжимаю губами кончик пениса, осторожно ощупываю его языком. Я чувствую его настоящий запах, земляной, мужской и волнующий, пробую на вкус его суть, осторожно начиная сосать.
Он издает стон, подается бедрами вперед, входя немного глубже, а потом еще глубже. Теперь он полностью наполняет мой рот, растягивает мои щеки, и при мысли о том, что сейчас он сделает то же самое с моим влагалищем, мышцы внутри меня судорожно сжимаются. На меня накатывает новая волна жара, я начинаю жадно сосать, гораздо увереннее трогая его языком.
— Да, так хорошо, Грейс.
Джонатан тяжело дышит. Он кладет руки мне на затылок, мелкими толчками входит в мой рот. Сначала я замираю, захваченная врасплох этим новым опытом. Но когда он делает слишком резкое движение и входит дальше в мой рот, я чувствую рвотный позыв. На глазах выступают слезы, я резко подаю голову назад, выпускаю его из своего рта.
— Мне очень жаль, — произношу я, опасаясь разочаровать его, но он уже стягивает с себя штаны. Затем садится на постель рядом со мной, смотрит в глаза.
— Ты не должна делать того, чего не хочешь, — говорит он. — Это тоже одно из моих правил.
«Теоретически успокаивает», — думаю я. Но поскольку я довольно-таки уверена в том, что нет почти ничего такого, что не готов делать Джонатан, безопасность довольно обманчивая. Он намного опытнее меня, в нем есть эта темная сторона, которую я не знаю и которая меня немного пугает. Если я позволю ему руководить, он выведет меня за границы моих представлений о приемлемом, а я понятия не имею, что меня там ждет.
Похоже, он чувствует, что я напрягаюсь, поскольку укладывает меня на постель, ложится рядом. На нем по-прежнему расстегнутая рубашка, и я стаскиваю ее с него.
— С каких это пор ты носишь серое? — спрашиваю я, с наслаждением касаясь рукой его красивых рук и мускулистой спины. — У тебя закончились черные рубашки? — Я улыбаюсь, когда в голову приходит одна забавная мысль. — Или сегодня — день исключений?
Его лицо расплывается в ленивой улыбке.
— Хочешь узнать, что будет, если я надену белую рубашку?
Я хихикаю.
— А у тебя такая есть? Я думала, ты носишь только темное.
— Если у вас так много времени для размышлений, мисс Лоусон, — произносит он, поглаживая рукой мою грудь, потирая торчащие соски, — возможно, настало время вам немножко потрудиться.
— Да, это наверняка хорошая идея, милорд, — подчеркнуто невинно отвечаю я, плотнее прижимаясь к нему, слыша рокот в его груди, когда он смеется.
Его близость опьяняет, я наслаждаюсь ощущением его горячей кожи рядом со своей, его сильных и крепких мышц, которые чувствую под ней. У меня еще не было возможности прикоснуться к нему, исследовать его тело, поэтому я пользуюсь шансом. Мои руки безостановочно гладят его, я целую каждый сантиметр его тела, до которого могу дотянуться, его плечи, его шею, наконец, губы.
Сначала он просто лежит, позволяя мне делать все, что я хочу. А затем вдруг отвечает на мой поцелуй с такой поразительной страстью, притягивает меня к себе, обнимает крепко, как будто собрался никогда не отпускать, только для того, чтобы мгновение спустя снова отодвинуться. Мои руки по-прежнему лежат у него на груди, поэтому я чувствую, как он тяжело дышит, как быстро бьется его сердце. Как же это пьянит — видеть желание в глазах этого потрясающего мужчины, который однозначно хочет меня!
Но то, что он делает потом, снова удивляет меня, потому что он выдвигает ящик ночного столика и достает оттуда кусок длинной белой ткани. Шелковый шарфик.
«Ух ты!» — думаю я, снова разрываясь между восхищением и страхом.
— Что ты собираешься делать? — с трудом переводя дух, спрашиваю я, но позволяю ему обмотать мое левое запястье шелковым шарфом, а затем продеть его сквозь решетку в изголовье кровати и
