— Есть доказательства, которые называются косвенными уликами, фрёкен Лунде. И все они указывают на вас. Правда, я не могу арестовать вас на основании этих улик. Но зато я просто предлагаю вам — убирайтесь из этого дома. Да поживее.
Она высокомерно вздернула подбородок — ее темные глаза пылали ненавистью.
— Я и не намерена оставаться здесь. Я уезжаю. По доброй воле. Рассуждайте, сколько вам заблагорассудится о моей алчности, доцент Бакке. Но прошу всех иметь в виду — по закону я пользуюсь теми же правами на наследство моей прабабки, как и полковник Лунде. Поэтому, когда майор Дамм поедет в Лондон, сумму, которую он выручит за книги, прошу поделить поровну — половина принадлежит мне. За вычетом половины того, что я уже получила за «Гамлета». Разве я не права, инспектор Халл?
Я обернулся и посмотрел на Карла-Юргена. Сам я был настолько потрясен, что у меня язык прилип к гортани.
У Карла-Юргена тоже был такой вид, точно он лишился дара речи. Но он взял себя в руки. В юридические руки.
— Да, вы правы, фрёкен Лунде. Половина наследства прабабки Лунде принадлежит вам.
— Полковник Лунде… — начал было я.
— Мне нечего добавить, — сказал полковник Лунде, — инспектор Халл сформулировал все совершенно точно.
Я снова вынужден был восхититься старомодным воспитанием.
Она улыбнулась, точно кошка, свернувшаяся на обитом красным плюшем стуле.
— Прекрасно. А вы так и оставайтесь с двумя нераскрытыми покушениями на убийство, инспектор Халл, Вы дурак, инспектор, как и вы, доктор Бакке, и вы, доцент Бакке.
Кристиан кашлянул. Он был совершенно спокоен.
— Двух покушении не было, фрёкен Лунде. Было одно покушение — на мою жизнь. А то, что вы стукнули себя по лбу отверткой, вовсе не покушение.
— Пожалуйста, пусть будет одно покушение… У инспектора Халла одной заботой меньше…
Она словно выплюнула имя Халла.
— Вы сшибаетесь, фрёкен Лунде, — сказал Кристиан. — Кроме одного покушения, было еще убийство.
Не знаю, кто из присутствующих с шумом перевел дух, — возможно, я сам.
— Фру Виктория Лунде была убита, — продолжал Кристиан. — Она болела туберкулезом. Малейшее кровотечение было для нее роковым. Не плачь, Виктория, Это все произошло очень быстро. Твоя мать умерла без страданий, об этом позаботился я. Я просмотрел историю ее болезни и обратил внимание, что у нее была на редкость плохая свертываемость крови. Вы, фрёкен Лунде, навещали ее в больнице, вы дали ей чай с тромбантином — от этого она и умерла.
Фрёкен Лунде только рассмеялась в ответ.
— Докажите, если можете.
— Не могу, — сказал Кристиан. — Доказать это невозможно.
Она встала.
— Сожалею, но мне некогда, — сказала она, — я уезжаю.
Стоя посреди комнаты, фрёкен Лунде закурила сигарету. Это зрелище никогда не изгладится из моей памяти. Ей было пятьдесят восемь лет, но на вид ей нельзя было дать больше сорока. Я подумал — что-то она будет делать дальше?
Как видно, Карлу-Юргену пришла в голову та же самая мысль.
— Два слова на прощанье, фрёкен Лунде. Имейте в виду, что я, то есть полиция, будем следить за каждым вашим шагом, где бы вы ни находились.
Она впилась в него взглядом, потом швырнула сигарету на ковер и раздавила окурок ногой.
— Вызовите мне такси, доцент Бакке.
Я вызвал ей такси. Я проводил ее в прихожую. Она сорвала с вешалки пальто и протянула мне,
