— Что ж, может быть, вы и правы, — не слишком убежденно отозвался сержант.
Левандовский изменил часы своих дежурств на вокзале. Теперь он приходил в шесть часов утра и сидел в зале ожидания до девяти часов. В милиции он появлялся лишь после того, как утренний варшавский поезд забирал последнюю группу пассажиров, спешащих на работу.
— А если он ездит на автобусе? — спросил как-то сержант.
— Тогда я установлю дежурство и на автобусной станций. Хотя сомневаюсь, что это понадобится. Автобус идет медленнее, и, кроме того, железная дорога имеет то преимущество, что на Гданьском вокзале капитан может попасть на скорый поезд «А», который доставит его на Пулавскую прямо к зданию Главного управления. К этому выводу я, между прочим, пришел, вдохновленный вашими успехами, сержант.
Оба рассмеялись.
— Увы, мой метод что-то не приносит больше результатов, — признался Хшановский. — Майор всякий раз, увидев меня, спрашивает про эту мою дедукцию. А я застрял на месте.
Вскоре, однако, поручику повезло: на пятый день он неожиданно заметил капитана Венецкого, спешащего к вокзалу. Девушка не сопровождала его. Капитан был один.
— Какая приятная встреча! — воскликнул поручик, изображая удивление. — Вы тоже в Варшаву?
— Да. На работу.
— Очень рад. Поедем вместе. Время за разговором летит незаметно. Я так радовался этой новой электролинии, а оказалось, ее пока даже до Насельска не дотянут. Приходится по-прежнему трястись два часа до столицы.
— Возможно, паровозы скоро заменят тепловозами.
Венецкий вежливо поддерживал разговор, хотя перспектива оказаться в обществе младшего коллеги не привела его в восторг.
— От этого мы выиграем немного. Самое большее — минут десять, а электричка сократила бы дорогу, по крайней мере, на полчаса. Это уже кое-что значит. Куда мы сядем, в вагон для курящих или для некурящих?
— Если вам все равно, я предпочел бы для некурящих.
— Прекрасно, — согласился поручик, хотя ему вовсе не улыбалось провести два часа без курения.
Ловко маневрируя, поручик усадил капитана у окна, лицом по ходу поезда, а сам расположился напротив. В Насельске он сказал, что ему нужно высмотреть знакомого, который должен тут сесть в поезд, открыл окно и закрыл его только тогда, когда поезд уже набирал скорость.
— Ого! — заметил он, сев на свое место. — Вы выпачкали лицо, пан капитан.
— Где? — капитан провел рукой вдоль носа.
— Нет, нет, выше.
Венецкий потер лоб.
— Нет, не здесь. Вы позволите?
И, не ожидая согласия, Левандовский извлек из кармана чистый носовой платок и энергичным движением провел им по лбу капитана как раз над левым глазом.
— Все в порядке, — произнес он.
Капитан Венецкий спокойно полез в карман, вытащил оттуда свой платок и флакончик мужского одеколона «Пшемыславка». Он намочил одеколоном кончик платка и тщательно протер им лоб.
Усмехнувшись, он пояснил:
— Как видите, поручик, я тру гораздо основательнее, чем вы, но треугольный шрам не появляется. Попробуйте еще раз сами. Пожалуйста, прошу вас…
Анджей Левандовский не взял протянутый ему платок. Он густо покраснел, потом побледнел и,
