— Прошу вас садиться, пан капитан, — с нажимом повторил Жвирский.
Венецкий сел.
— Понимаю, — произнес он, — поручик Левандовский снова взялся за старое. Опять будете исследовать мой лоб в поисках шрама?
— В этом нет необходимости, пан капитан, — диалог происходил только между двумя офицерами, равными по званию, — такие шрамы рисуются на лбу с помощью коллодия и грима и удаляются ваткой, смоченной ацетоном. Напялить на голову парик тоже не так уж трудно.
— Ты с ума сошел!
— Вспомните, капитан, кого вы недавно просили купить коллодий?
Хшановский, безмолвным свидетелем присутствующий при этой сцене, заметил, что Венецкий побледнел и руки у него слегка задрожали.
— Ерунда! Я просил тебя купить коллодий, потому что не выношу йодной настойки. С тех пор как я попал в аварию, у меня от нее аллергия.
— Я думаю, капитан, что прокурор или офицер по следственным делам Главного управления милиции проверит и это обстоятельство.
— Да вы что? — в голосе Венецкого нарастало беспокойство.
— Есть ли у пана капитана убедительное алиби? Хотя бы в одном случае. Например, в день покушения на сержанта Хшановского?
— Покушения на сержанта?
— Да, покушения. Сержанта Хшановского тогда легко ранили в руку. А вы, пан капитан, договорились встретиться со мной в пять часов, но явились после шести и были очень возбуждены.
— Я извинился тогда перед тобой и объяснил, что поссорился с Баськой.
— С Баськой? С помощником, натягивающим на голову черный чулок? Действительно великолепный свидетель. У нее и мотоцикл имеется, на котором ты так часто ездишь.
— Что за бредни!
— А разве это бредни, что Барбара работает на сахарном заводе в Цеханове и прекрасно знает, кто из крестьян, сколько и когда получает за сахарную свеклу? А ее зять, заведующий отделением связи, бесспорно, информировал о том, когда и в какую деревню направляются солидные почтовые переводы. А сестре Барбары известны секреты вкладчиков сберегательной кассы, снимающих с книжки большие суммы наличными. Очень странно: ксендз днем взял в сберкассе несколько десятков тысяч злотых, а уже вечером ему нанес визит «человек со шрамом». Пана капитана видели в тот самый день в Цеханове. А потом он на мотоцикле мчался вместе со своей ненаглядной.
— Это просто стечение обстоятельств.
— Слишком много этих стечений обстоятельств, — холодно заметил Жвирский.
— Ничего не могу поделать.
— Вы признаете свою вину?
— Войтек, ты не в своем уме. Прекратим эти шутки. Мы зашли слишком далеко.
— Эти, как вы выразились, шутки, могут быть прекращены при одном условии: представьте нам надежное алиби. Хотя бы только на два-три дня, когда произошли налеты.
— Вы все посходили с ума! — Венецкий все больше возбуждался. — Каким образом я могу представить алиби, когда дело идет о событиях не только многомесячной, но и многолетней давности? Я же не веду дневник.
— Итак, вы отказываетесь?
— Я не отказываюсь. Но и не могу это сделать. Мне неизвестны даже точные даты налетов.
— Идемте к майору. Начальник решит, как с вами поступить.
— Прошу вас, не поднимайте скандала. Дайте мне два-три дня, чтобы я мог доказать свою невиновность.
— Вы докажете ее офицеру по следственным делам или прокурору.
