Как всегда, одного только ожидания было достаточно, чтобы заставить меня изнывать. Его взгляд метался между моими глазами и ртом, и так как на мне было только белье, его руки все равно касались моей кожи, независимо от того, где находились. Одной он поглаживал мою поясницу, а другой сжимал волосы. Я потерлась об него бедрами, и его рука в моих волосах сжалась сильнее.
— Блисс. — Его голос прозвучал хрипло, будто был полон боли. Я улыбнулась. Это было забавно.
— Гаррик, — ответила я, широко распахнув глаза и сделав невинный взгляд, на который только была способна.
— Это полная противоположность слову «не торопиться».
Я выдохнула, немного подаваясь вперед так, чтобы моя нижняя губа слегка задела его. Я терлась об него так медленно, как только могла.
— Думаю, мы уже достаточно долго не торопились.
Рука на спине притянула меня ближе, пока моя грудь не прижалась к его. На нем все еще была рубашка. Как бы мне хотелось, чтобы она исчезла.
— Что это значит?
Ах, этот взгляд, который мне так нравился — тёмный, немного рассредоточенный.
— Это значит, — сказала я, когда мои руки нашли низ его рубашки, — что я больше не хочу не торопиться.
Я потянула рубашку вверх, и его руки машинально поднялись, позволив мне снять её, а потом вернулись в прежнее положение. Мы прижались грудью друг к другу, скользнув кожей по коже, и он застонал.
— Я хочу, чтобы ты была полностью уверена в том, что говоришь, Блисс, — произнес он.
Ладно, пришло время просто сказать это. И никаких больше эвфемизмов, вроде: «зверя с двумя спинами», «горизонтального танго» или чего-то такого же нелепого. Секс. Если я действительно хочу сделать это, то должна, черт возьми, сказать это вслух. Я наклонилась и для храбрости поцеловала его. К черту его наступление. Это заняло слишком много времени. Когда я отстранилась, его губы попытались последовать за мной. Я успокоила его еще одним быстрым поцелуем и произнесла:
— Займись со мной любовью?
Он весь напрягся: его руки на мне, его потрясающее лицо и его тело подо мной.
— Блисс, ты не должна делать то, чего не хочешь, ради меня.
— Что в сегодняшнем вечере натолкнуло тебя на мысль, что ты принуждаешь меня что-то делать? Такое чувство, будто это я принуждаю тебя.
Его губы стремительно накрыли мои — зубы и языки, все слилось, и разлился жар. Этого хватило для того, чтобы я задрожала от желания, а потом все прекратилось.
Гаррик, тяжело дыша, ответил:
— Ты не заставляешь меня. Просто я хочу, чтобы ты была уверена. Ты можешь остановить меня в любое время. — Он улыбнулся. — И тебе не нужно для этого заводить нового питомца.
Эта ухмылка... она была такой яростной и в то же время сексуальной.
Я положила руки ему на плечи и, вставая, оттолкнула.
— Если ты продолжишь и дальше меня отговаривать от этого...
Не успела я и шага сделать, как он сгреб меня в охапку и повалил на кровать. Воздух резко покинул мои легкие, а при виде нависшего надо мной Гаррика в низу живота разлился жар.
— Я и не пытался отговорить тебя. Я лишь стараюсь быть джентльменом.
Ха. Он и в первую ночь нашего знакомства пытался проделать этот трюк с джентльменством. Он по-прежнему нависал надо мной, и я, просунув пальцы в шлевки на джинсах, потянула его на себя.
— Сделай одолжение, побудь джентльменом завтра.
Уверена, что он ответил: «Слушаюсь, мадам», но вот он уже целовал меня, и мне стало все равно.
