Я пожимаю плечами.
– Не знаю.
– Полагаю, если ты спрашиваешь, можно ли спросить, ты не сможешь себе это позволить?
– Типа того.
Я слышу, как Кэрри испускает крик, а затем обнимает кого-то, я полагаю старого друга из школы. Она начинает знакомиться, таская Шермана по всей комнате и представляя его гостям. Они выделяются, более высокие, чем кто-либо еще в комнате, они оба выглядят как рок-звезды.
Мы смешиваемся с толпой и говорим со многими людьми, мы всю ночь держимся вдвоем за руки. В конце концов, он говорит: – Я должен сесть, моя нога меня убивает.
Он садится и вытирает лоб, и я могу сказать, что ему некомфортно из-за толкотни и громкой музыки. Я вытащу его отсюда в ближайшее время, с Кэрри или нет. Она остановилась в отеле на 108-ой улице, и мы всегда можем встретиться позавтракать.
– Позволь мне принести тебе стакан воды, – говорю я.
Он благодарно кивает, и я направляюсь на кухню. Там Шерман.
– Эй, – говорю я. – Вы с Кэрри нашли общий язык.
Он усмехается.
– Да, мне она нравится. Сильно.
Я тоже усмехаюсь. – Я рада.
– Пэриш в порядке? – спрашивает он.
– У него болит голова, и я собираюсь заставить выпить его воды.
Он кивает, внезапно его лицо становится серьезным.
– Могу я задать тебе вопрос, Алекс?
– Конечно, – говорю я, хватая стакан и включая кран, чтобы наполнить его.
– У тебя с ним серьезно?
– О чем ты? – спрашиваю я, поворачиваюсь к нему.
Он оглядел комнату, всё, кроме меня, а потом сказал.
– Слушай. Он мой друг. И... не знаю, знаешь ли ты, что происходило в Афганистане. Но… слушай, я беспокоюсь о нем, ясно? Он прошел через дерьмо, и не займет много времени, чтобы это все навалилось на
