госпитализации, или чему-то еще.
Так что я сидела на берегу реки, думала и вспоминала.
Я вспоминала наш первый поцелуй на другом конце света.
Я вспоминала, как сидела с ним в ночь перед отъездом из Израиля. Он был одет в черный плащ, мы стояли на широком балконе лицом друг к другу.
Я спросила его, чего он хотел. Хотел ли он, чтобы мы были парой? Закончится ли это, когда мы вернемся домой? Будем ли мы вместе, не смотря на расстояния? Чего он хотел?
Он не ответил.
Я вспомнила, как ударила его по груди, крича:
– Почему ты не хочешь сказать мне, что чувствуешь?
Потому что он не мог.
– Я не знаю, как ответить на это, – сказал он. – Думаю, мы просто должны посмотреть, что произойдет.
Так что у нас не было планов. Все было запутано, не было никаких обязательств, но мы все еще любили друг друга. Мы порвали с людьми, с которыми встречались, как только вернулись домой, но, не смотря на это, все было так же непонятно.
Думаю, что меньше чем через девять месяцев после этого он сказал своему сержанту, что собирался жениться на мне. Почему, черт возьми, он не сказал это мне?
– Детка, почему ты плачешь? – спрашивает парень на велосипеде, останавливаясь передо мной. – Нужно утешение?
– Отвали, – отвечаю я.
– Стерва, – говорит он, затем уезжает.
Я делаю глубокий вдох. Я была в беспорядке. Я порылась в своем кошельке, нашла не особо чистую салфетку и вытерла лицо. Затем достала телефон и начала читать. Сначала сообщения не имели смысла, затем я поняла, конечно, что последние были по теме. Так что я прокрутила до конца, и начала читать. И пыталась не распасться на части.
