– Заходи, я буду готова через секунду, – говорит она.
Чертовски нервничая, я захожу в комнату.
Было очевидно, на какой стороне живет Алекс.
Часть комнаты Келли вся в розовом, с постерами из фильмов и групп и большими пушистыми подушками
Часть Алекс более сдержанная. Карта мира висит над столом, стопка книг свободно лежит на одной стороне ее стола.
Рамка, стоящая у стены, с умершими цветами. Сзади рамки сразу под цветами была написана дата: «19 ноября 2011 год»
Это те цветы, которые я посылал ей в прошлом году, когда был в Афганистане.
На комоде стоит фотография, которая почти разорвала мне сердце. Мы вдвоем, свернувшиеся вместе. Я вспомнил, когда была сделана фотография. Мы были в Харфе16, в парке возле Центрального Кармеля. Я играл на гитаре большую часть ночи, а когда закончил, мы легли рядом, смеялись и разговаривали. У меня была копия этой самой фотографии.
Я отвожу глаза от фотографии, пытаясь спокойно дышать.
– Я готова, – говорит она, выходя из ванной. Она смотрит на меня, потом ее взгляд перемещается на фотографию, на цветы, и ее щеки краснеют. Мы не смотрим друг другу в глаза, пока выходим из комнаты.
Она направляется к лестнице в каблуках, которые выглядят так, словно в них невозможно ходить, и невероятно сексуальными. Это платье, охватывающее ее плечи, прилегает к ее телу так, что мой пульс подскакивает. Я качаю головой. Это была заботящаяся обо мне Алекс, потому что она знает, что я не сторонник лифтов. Я не мог ничего поделать и осматривал ее тело, пока она шла на несколько шагов впереди. Святое дерьмо, она была красива. Это звучит безумно неприятно, но я не хотел ничего, кроме как наброситься на нее, схватить за ноги и лизнуть ее икры.
Это будет долгая, долгая ночь.
– Мы можем спуститься на лифте, – говорю я.
– Это просто каблуки, все в порядке.
Я пожимаю плечами.
Когда мы добираемся до улицы, я говорю:
– Я получил письмо от моего друга Шермана.
– Да?
