ее одну?… Может, она…
– Ну, пошли. – Макс прервал его мучения весьма ощутимым тычком в бок.
Сима лежала на боку, и было непонятно, спит она или потеряла сознание. Или…
– Ну, как тут наша больная? – Макс зажег свет.
Илья вздохнул с облегчением: Сима спала. А он уже навыдумывал, Бог весть, чего…
Длинные ресницы дрогнули, глаза на секунду распахнулись и снова закрылись.
– Сима, – он взял ее за руку, – ты меня слышишь? Я привел врача.
Ресницы снова дрогнули.
– Ну-ка, посторонись. – Макс бесцеремонно отодвинул его в сторону. – Так, так. Подайте-ка
мой саквояж. Благодарю. Теперь вы можете подождать на кухне. – Он красноречиво
посмотрел на Илью.
Тот, казалось, прирос к полу и никуда не собирался уходить.
– Иди отсюда, – прошипел Макс.
Илья нахмурился, но из комнаты все-таки вышел.
– Тоже мне, приверженец медицинской этики, – проворчал он себе под нос.
Время тянулось долго. Илья уже исходил крошечную кухню вдоль и поперек. От нечего
делать он изучал небогатое содержимое кухонных шкафов, когда из гостиной послышалось:
– Илья, вы можете войти.
Он сорвался с места.
На первый взгляд, ничего не изменилось. Только вместо люстры горела настольная лампа.
Илья на цыпочках подошел к дивану. Сима лежала с закрытыми глазами, на запавших щеках
– длинные тени от ресниц.
– Подержи-ка, – Макс сунул ему в руки какой-то стеклянный флакон, от которого к правой
руке Симы тянулась пластиковая трубка.
– Это капельница? – спросил Илья испуганно.
– Держи флакон высоко и не вздумай падать в обморок, – сказал Макс. – Я сейчас придумаю, куда его пристроить. – Он огляделся. – Вот это, пожалуй, подойдет. – Он подтащил к дивану
громоздкий торшер и стал деловито приматывать к нему флакон.
Илья зачарованно следил за манипуляциями друга. Тот пристроил флакон, проверил, хорошо
ли стоит игла, покрутил на капельнице какое-то колесико.
– Все, процесс пошел, – наконец сказал удовлетворенно Макс, – а теперь слушай меня
внимательно, Илья Андреевич. У твоей прекрасной дамы краснуха. Есть такая детская
инфекция. Вот видишь эту сыпь на локтевых сгибах? Типично для краснухи. Плюс
увеличенные лимфоузлы, плюс светобоязнь. Стопроцентная краснуха. У детей она протекает
легко, а вот взрослым в этом смысле намного тяжелее. Девочке твоей вообще не повезло. У
нее сильнейшая интоксикация со всеми вытекающими. Кстати, она не беременна?
Илья растерянно пожал плечами:
– Не знаю… Вряд ли… Не от меня во всяком случае. А почему ты спрашиваешь?
– Ну, если она беременна, то, скорее всего, придется делать аборт. Краснуха вызывает
уродства плода. Короче, ты у нее этот вопрос обязательно выясни. Теперь о лечении – я
сделал ей укол, чтобы сбить температуру. Видишь, лоб влажный. Это хороший признак.
Значит, температура падает.
– А капельница?
– Капельница нужна, чтобы снять интоксикацию. Когда раствор закончится, закрутишь до
упора вот это колесико, вынешь иглу из вены, а место укола зажмешь ваткой, смоченной в
спирте. Спирт я тебе оставлю. Там даже хватит, чтобы снять стресс, – Макс хитро подмигнул
Илье.
– Так, подожди. Что значит, вынешь иглу из вены? Я не умею.
– Тут нечего уметь. Потянешь на себя, и все дела.