Илья чмокнул ее в щеку и… все. Она провалилась в сон.
Илья сел в машину и довольно усмехнулся. Это был стратегически верный ход – уйти в
восемь утра. В это время суток Анжелика Ларичева совершенно недееспособна. Ему удалось
избежать неприятных объяснений и сохранить самые нежные воспоминания о минувшей
ночи. Очень интересная ночь получилась, ничего не скажешь. Может, есть смысл всех своих
подружек водить на ужин к родителям? Похоже, их это очень тонизирует. Жаль только, что
мама вряд ли отнесется к подобной затее с пониманием. Ведь не все его женщины
рафинированные пианистки. Есть еще уверенные в себе бизнес-леди, время которых
расписано по минутам и которым нужен просто секс-партнер. Для поддержания хорошей
спортивной формы, так сказать. Есть молоденькие безмозглые модели, мечтающие
заполучить богатого благодетеля или – это уже при самом удачном раскладе – состоятельного
мужа. Есть жены тех самых богатых и состоятельных, кому до чертиков надоела праздность
и унылое однообразие сладкой жизни. Есть дочки обеспеченных родителей, с младых ногтей
привыкшие к сладкой жизни и вообще не знающие, чего им, собственно говоря, нужно.
Есть Сима…
Сима в этом длинном и далеко не полном списке стояла как-то особняком. Она не
поддавалась классификации. Может, потому что раньше у Ильи никогда не было женщин «из
народа». Или потому что она весьма условно могла считаться его женщиной. Так, случайная
знакомая, наивная девочка без роду и племени, пытающаяся самостоятельно выжить в
каменных джунглях мегаполиса, предмет спора…
Илья призадумался. Где-то в глубине души шевельнулось еще не окрепшее чувство вины.
Это чувство было настолько непривычным, что даже в теперешнем своем зачаточном
состоянии причиняло дискомфорт.
Десять тысяч баксов для него сумма почти смешная, но для Симы это огромные деньги.
Решено. Когда все закончится и он выиграет пари – а в том, что он выиграет, не было никаких
сомнений, – он отдаст весь выигрыш Симе. В качестве компенсации морального вреда, так
сказать…
Илье показалось, что это просто замечательное решение. И волки сыты, и овцы целы.
Странно только, что чувство вины так и не исчезло.
– Сима! Черт тебя побери! – бушевала Инка. – Ну неужели трудно было позвонить мне или
моим родителям?! Болеет она тут втихаря!
Инка сидела на табурете посреди Симиной кухни и нервно покачивала ногой.
– Нет, ну ты скажи! Мы тебе что, чужие люди? Ты что, нас настолько не любишь, что готова
тихо помереть от кори, лишь бы не обращаться к нам за помощью?
– От краснухи, – поправила Сима.
– Что?
– Я помирала от краснухи, а не от кори.
– Хрен редьки не слаще! Факт остается фактом. Ты помирала и никому не позвонила!
– Я тебе звонила, ты была недоступна, – вяло защищалась Сима.
– Недоступна, понимаешь ли! Маме бы моей позвонила. Она на работу не ходит, она всегда
доступна. Это же детская инфекция! Я читала, что взрослые переносят детские болезни
очень тяжело. А если бы ты умерла?
– Я не умерла.
– Не важно, – отмахнулась Инка.
– Ничего себе, «не важно»! Для меня-то как раз очень важно, что я не умерла, – усмехнулась
Сима.
– Не цепляйся к словам. Тебя хоть врач осматривал? Или ты сама себе диагноз поставила?
При упоминании врача Сима вдруг залилась краской:
– Осматривал.
