что он молод. В глазах многих людей он все еще ребенок.
– Думаю, не слишком ли много ты заказал. Боже, сколько по-твоему я ем? – хихикаю я. Мысленно ругаю себя. С Дорианом я всегда слишком смешливая. Мне это не свойственно.
– Мне нужно знать, что ты сытая. Сомневаюсь, что ты ела до приезда сюда. Кроме того, я голоден. Ел совсем мало в последние несколько дней. – Его лицо выражало беспокойство, как будто воспоминания были неприятны.
– И ты тоже? – спрашиваю я тихо.
Дориан поднимает голову, и его взгляд встречается с моим. Он понял, что я имела ввиду. Он был так же измучен, как и я, с вечера понедельника.
Дориан был потрясен тем, что кроме него кто-то тоже страдал. Никаких дальнейших объяснений не требовалось. Мы оба испытывали необъяснимую потребность друг в друге.
Я неуверенно встала на ноги и проделала путь от спальни до ванной. На крючке висела одна из рубашек Дориана, вероятно, та, которую он носил сегодня.
Я надела ее поверх своей прозрачной ночнушки и застегнула на половину. Рубашка пахла Дорианом, словно чистый грех и небеса. Какое сочетание. Я позволила его запаху окутать себя, пытаясь отпечатать его в памяти. Хотела, чтобы он весь был на мне.
Когда я шагнула в гостиную, Дориан опять смотрел через стеклянные двери. В темноту.
Музыка изменилась, и я узнала в ней ту группу, с которой он познакомил меня в тот вечер в машине. Я скачала их альбом вскоре после того, как он включал их для меня.
Я глубоко вдыхаю и приближаюсь к нему сзади, обхватывая руками за талию. Это рискованное движение, которое я никогда бы не сделала. Но это такое прекрасное ощущение, держать его в своих руках. Дориан притягивает меня крепче к себе, очевидно, благодарный за прикосновение. Я с облегчением выдыхаю.
– Что ты видишь сегодня, Дориан? – прошептала я, закрывая глаза, и кладя голову на его широкую обнажённую спину.
– Всё как обычно. Разврат, боль, похоть, обман, – отвечает он, как само собой разумеющееся.
– Нет счастья и любви? – я вдыхаю глубокий запах его тёплой кожи. Мммм.
– О, есть. – Он поворачивается лицом ко мне, все еще удерживая мои руки, обнимающие его. Выражение его лица настолько спокойное, настолько нежное, что невозможно оторвать от него глаз. Я впервые вижу его таким уязвимым.
Три быстрых стука в дверь прервали этот напряженный момент. Мы оба настороженно посмотрели на дверь с суровым выражением лица.
Когда голос с той стороны объявил о прибытие обслуживания номеров, мы расслабились. Дориан пошел к двери, чтобы впустить консьержа, привезшего нам целый пир на тележке.
Как только он ушел, Дориан сопроводил меня к обеденному столу, на котором лежало огромное количество итальянских антипасти [20], устриц на половинках раковин, фаршированных грибов и фруктов для нас. Он также взял на себя смелость заказать больше роскошных десертов, чем необходимо.
– Я люблю десерты, – пожал он плечами, улыбаясь. Его улыбка заставляла меня усмехнуться, видя его беззаботным и необремененным. Его позитивность оказалась заразной, и все заботы моего мира стали далеким воспоминанием.
– Ну тогда, – ответила я, беря кусок чизкейка, покрытый смесью свежих ягод в виде горки, – мы должны начать отсюда.
Я беру вилку и отламываю немного, затем подхожу к Дориану и предлагаю ему. Он не сводит с меня глаз, открывает рот и получает привлекательный, сливочный кусочек.
В стремительном движении он с легкостью подхватывает меня, и сажает на край стола, где когда-то стоял его десерт. Он схватил другую тарелку, где, как я предположила, был крем-брюле, и сел в кресло напротив меня.
