Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему:
– Нет, ты не предлагал. Но ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы сделать из нас
пару. Ты целовал меня под деревом в парке Рая. Ты был тем, кто сказал мне в доме
миссис Рейнольдс, что хотел бы быть там, где есть я. Ты был тем, кто… – в горле такое
ощущение, словно там ком размером с бейсбольный мяч. – Ты говорил, что все, что
между нами было - было реальным, но это оказалось ложью. Признайся в этом.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал, Мэгги?
- Правду! Это все, чего я хочу!
- Я не могу.
- Не можешь или не хочешь?
- А какая разница?
Я вытираю глаза тыльной стороной ладони, потому что слезы мешают мне видеть. Меня
не волнует ошеломленная аудитория около нас.
- Ты - просто трус! Каждый парень в моей жизни меня разочаровывал. Сначала отец,
теперь ты!
Он смотрит на меня, как на врага:
- Я - не как твой отец. Не оскорбляй меня, поставив нас с ним на одну полку.
Я издаю короткий смешок:
- Он оставил меня. Ты оставил меня. Он предал меня, оставив, и никогда не оборачивался,
чтобы посмотреть, все ли в порядке. Ты предал меня, оставив, не обернувшись назад,
чтобы убедиться, что я в порядке. Он врет мне. Ты врешь мне. Ты в точности, как он.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Мэгги.
Продолжаю ковылять прочь, направляясь в офис, или фургон, или… не знаю куда иду, за
исключением того, что понимаю, что мне нужно уйти. Возможно, если между нами с
Калебом будет некоторое пространство, то сокрушительная боль в моем сердце пройдет.
– Ложь легче проглотить, чем правду, Мэгги, – кричит Калеб. Он не следует за мной в этот
раз.
Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь:
– Ты ошибаешься.
– Правда в том, что я не хотел иметь ничего общего с тобой, когда вышел из тюрьмы и
вернулся в Рай. Винил в том, что ты - причина моего пребывания в тюрьме. Винил в том,
что ты разрушила мою жизнь. И даже через все обвинения и все негодования, я влюбился
в тебя. Твоё проклятое пение, твоя проклятая незащищенность, твоя проклятая
уязвимость…
и тот момент, когда ты плакала в моих руках и держалась за меня, я был твоей опорой, и я
потерялся в этом, потому что знал, что все, что между нами - реально. Я ненавидел себя
за то, что влюбился в тебя.
– И все же ты ушел.
– Что ты от меня хотела? Мы должны были скрывать наши отношения от твоей матери,
моя же была на наркотиках, отец был чертовой половой тряпкой, а моя сестра… ну, ты
видела ее. Она выглядела, как чертова смерть.
– Если бы ты просто сказал правду…
– Правда - гавно! – кричит Калеб, гнев и разочарование слышатся в его словах.
– Поэтому ты решил спрятаться за ложью, не так ли? – Теперь я разворачиваюсь к нему
лицом прямо посреди участка с травой, грязью и листьями. Я смотрю ему прямо в глаза. И
не отступаю.
Напряженные секунды тикают.
Калеб ударяет кулаком по дереву. Его костяшки кровоточат, но он, кажется, не замечает
этого, буравя меня взглядом.
