обернулся и был настолько поражен увиденным, что пролил свой гребаный напиток.
Перед тем как меня охватил гнев, я испытал целую гамму чувств и эмоций. Сначала я был очень удивлен, потом на меня вдруг накатил стыд. Я стоял перед девушкой, в мокрых от сока штанах. Что может быть глупее?
Я не мог разглядеть ее полностью, в кухне было темно. Но ее глаза… они были ясными, как день. Они были большими и выразительными. Девушка была похожа на оленя, пойманного в свет автомобильных фар.
Наконец, я опомнился. Решив вытереть сок, разлившийся на полу, я схватил полотенце. Но девушка решила опередить меня. Схватив полотенце, она буквально кинулась ко мне. Не рассчитав наши траектории, мы сильно столкнулись головами. Меня пронзила адская боль. Я смачно выругался. Что ж поделать, такая реакция на боль была вполне в духе истинного Эдварда Каллена.
Очевидно, я испугал ее, потому что она боялась поднять на меня глаза и, еще, она вся дрожала. Я схватил ее за запястье, чтобы оторвать от этого гребаного мытья полов. Она была смешна, а я этого не любил. Когда я схватил ее, то почувствовал, будто через меня прошел легкий разряд статического электричества. Она, наконец, подняла на меня глаза… Я был просто ошеломлен.
Ее щеки были красными и потрескавшимися от солнца. Но больше всего меня поразил огромный ушиб на ее лице. Было ясно, что этот след оставлен чьей-то рукой. Ее глаза были полны беспокойства, а по щекам текли слезы. Она была очень испугана, и это было ясно без слов. И она была… молода, чертовски молода. Возможно, она даже была младше меня. На ее лице читалась невинность.
Но финальным и самым ошеломляющим для меня стало то, что она была… красива. У меня было много горячих девушек, сексуальных, в эротичных мини, которые обтягивали их задницы. А вот девушка, которая сейчас была рядом со мной, оказалась не похожей на них… вообще. Она не была похожа на топ- модель, не источала сексуальную привлекательность. Она была просто… красива.
Я спросил ее, что случилось. О Господи, зачем я задал этот гребаный глупый вопрос? Она видимо его не совсем поняла, а я лишь хотел знать, как она очутилась в той ситуации, в которой, собственно, сейчас и находилась.
Затем она стала просить меня не наказывать ее. Она смотрела на меня с таким ужасом, видимо думала, что я буду бить ее. А мне на ум сразу же пришел вопрос, в каком аду побывала эта девушка, чтобы так бояться меня? Она не могла даже посмотреть на меня.
Конечно, апогеем ситуации стал папа, который буквально вломился в кухню. Как будто ситуация была еще не достаточно испорченной… Он застал нас сидящими на полу, в луже апельсинового сока, а я все еще продолжал держать девушку за руку. Честно говоря, это как-то вылетело у меня из головы. Подумать только, я даже НЕ ЗАМЕТИЛ, что держу ее за руку.
Отец стал кричать на меня, он ругался на итальянском и велел мне уйти.
Я поднялся наверх. Зайдя к себе, я скинул все одежду и пошел в душ. Я вымыл свои волосы, затем отмыл ноги от липкого сока. Мое мужское достоинство стало твердым, а все от того, что я продолжал думать об этой гребаной девчонке. Она не выходила у меня из головы. Я думал о том, как мы оказались на кухне, как попали в эту идиотскую ситуацию, и как я оставил ее там, на кухне. И все это было каким-то неправильным и даже смешным из-за причины, по которой она была здесь.
Я был очень разочарован. Вероятно, мне придется захватить с собой какую-нибудь девчонку со школы, побыть с ней, чтобы перестать думать обо всем, что произошло.
Отключив воду, я стал вытираться. Я надел пару шелковых боксеров и потертые джинсы. Немного подумав, вместо футболки я решил надеть одну из моих рубашек с длинными рукавами, подкатав их.
Я не стал расчесывать свои волосы, а просто пару раз провел по ним руками. Девочкам обычно нравилась моя прическа, хотя… черт возьми.
Я пошел к лестнице и увидел моих братьев. Вчера вечером я их почему-то не застал. Мы были очень близки и дружны друг с другом. Но, когда я уехал в школу-интернат, они немного изменились. У них появились постоянные подруги. А я вернулся практически тем же человеком, которым и уезжал. Я люблю Элис и Розали, я знал их еще с тех пор, как мы приехали сюда и стали ходить в начальную школу. Они были
