интересом.
– Объясни мне, – сказал он.
Я вздохнула.
– Я не тоскую по своим владельцам, – сказала я.
Никто не спрашивал меня о таких вещах. Я не была уверенна, стоило ли рассказывать все Эдварду. Я чувствовала себя неловко, из-за того, что моим, так называемым первым слушателем, стал Эдвард.
– Они били тебя, – сказал он. И в его голосе чувствовалось скорее утверждение, нежели вопрос.
Я посмотрела на него и заметила, что он выглядел сердитым.
– Да, сэр, вы правы.
– Так, как же ты можешь тосковать по месту, в котором тебя оскорбляли, в котором у тебя не было нормальной жизни?
Я вздохнула. Как же все ему объяснить?
– Были и хорошие моменты, – нерешительно сказала я. – Да, меня оскорбляли, били, но у меня была и моральная поддержка, которую мне оказывали люди, окружающие меня. Они жили так же, как и я. Они целиком и полностью понимали меня и мою жизнь… Ведь она у нас была такая общая… Поэтому я и считаю, что в Фениксе у меня было то, о чем сейчас скучаю.
Он смотрел на меня слегка безумными глазами.
– А что же здесь? Какая жизнь здесь? Есть ли хорошие моменты? Люди? – наконец, спросил он.
– Конечно. Здесь у меня есть еда, одежда. Мои владельцы относятся ко мне гуманно. Люди в моем мире борются за такую жизнь, в которой не нужно постоянно бояться, что тебя убьют за невовремя сказанное слово.
– А ты? В Фениксе? Боялась, что тебя могли убить? – спросил он.
Он смотрел на меня очень заинтересованно.
– Да. Потому что всегда могла найтись причина, сэр. Пусть иногда что-то и происходило не по твоей вине, – сказала я.
Меня удивило, с какой легкостью я ему все это рассказывала. Да, мое сердце все еще бешено билось, но неловкости я уже не ощущала. Я не думала, что наш разговор получится таким… естественным.
– Поэтому ты попросила не наказывать тебя, когда я пролил сок, тогда, на кухне. Ты привыкла, что тебя обвиняли в том, чего ты даже не делала.
Я кивнула.
– Тем не менее, это было моей виной, сэр. Я испугала вас.
Он усмехнулся.
– Ты не должна обвинять себя в этом. Это я был как маленький глупый котенок.
– Значит, я была не единственным котом в этой ситуации, – сказала я, не успев даже подумать над своими словами.
Тогда он сравнил меня с котом, сказав, что мне нужно было привязать колокольчик, чтобы меня было слышно на расстоянии.
Он громко рассмеялся.
– Figlio di a femmina, ты только что пошутила?
Я улыбалась на фоне его смеха. Он был такой мелодичный и беззаботный. Я понятия не имела, что означает первая часть фразы, да видимо мне и не нужно было это знать.
– Я могу задать тебе другой, серьезный вопрос? – наконец перестав смеяться, спросил он.
– Конечно.
– Ты боишься за свою жизнь здесь? – спросил он. Его голос звучал низко и требовательно.
