больно сильны инстинкты собственников в паре у полиморфов. И убийства бывали, и об этих случаях часто писали в газетах или говорили по телевизору. А еще чаще снимали фильмы, где тиран-полиморф третировал свою пару – какую-нибудь аморфную магиану, а герой-маг спасал ее из этой трясины отношений.
Если бы не имела примера в лице своих деда и бабушки, то возможно верила бы в эти сказки и сама. Или если бы собственная кровь не начинала играть, стоило мне увидеть этого конкретного оборотня.
– Переживаю, конечно, а что, не должна? – упрямо и с вызовом посмотрела на него.
Кирилл опустил топор на очередное полено, проследил взглядом, как оно развалилось на две части, а потом, воткнув острие в колоду, на которой рубил дрова, и уставился на меня. Затем медленно, не отпуская моего упертого и вызывающего взгляда, который мгновенно сменился на неуверенный и испуганный, направился ко мне. Я усилием воли собрала всю смелость в жалкую кучку и не двинулась с места.
Подошел вплотную и, приподняв бровь, хриплым голосом с едва слышным рычанием спросил, мне показалось, предупреждая:
– Мне приятно, что ты обо мне заботишься. Но ты не боишься, что мои инстинкты на тебя среагируют?
Сглотнула и спросила:
– А что, такое возможно? В отношении меня? – Он с легким недоумением приподнял бровь, как бы отвечая, почему нет, но промолчал. – А почему я должна бояться? Ты станешь страшным или тираном, или еще что посерьезнее? А с виду вроде нормальный, не буйный...
Старалась шутить и говорить с усмешкой, но сама чувствовала, что голос звучит испуганно, я изо всех сил пыталась удержать лицо. Кирилл меня прервал, причем довольно жестко, и заговорил холодно:
– Полиции здесь нет, зависимость мою снять будет некому, так что будешь ты в моем владении пожизненно, ну это если только охотничий сработает, причем интимный, а если ты добычей станешь... – я нервно сглотнула, только уже громко. А сур продолжил, придвигаясь ближе, я замерзла скорее от его слов, чем от морозца, а на него, похоже, ничего не действует.
– А вот если защитником себя почувствую твоим, то боюсь, ты без меня шагу ступить самостоятельно не сможешь. Полный контроль. Навсегда. Я сур, а значит моя пара – это моя погибель или мое солнце и сердце. А свое я буду беречь на совесть.
– Не думаю, что все так трагично, как ты говоришь, я слышала... – сделала неуверенный шаг назад, меня напугали его слова, но он не дал мне отстраниться.
– Забудь все, что ты слышала или видела по телевидению, девочка! Это все чушь! Нет, там конечно большая часть правды, но не вся. Вся эта пропаганда, что зависимость можно снять с помощью психологического вмешательства специалистов – всего-навсего успокоение обывателей. Нет, у слабых или мелких видов оборотней еще можно, конечно, но только охотничий. Сама понимаешь, это лишь болезненное, ненормальное желание обладать сексуально или физически владеть чем-то или кем-то, а вот защитник – это другое. Это уже природа, а против нее не попрешь, будь ты самым крутым специалистом. Он помолчал, давая мне время все переварить, а потом добил: – Ну и сама понимаешь, здесь сейчас нет и плохого специалиста, про лучшего – вообще молчу.
Нервно передернула плечами и, задрав подбородок, посмотрела в упор в его голубые глаза. Затем осторожно, стараясь не провоцировать, спросила:
– Уточни, ты меня сейчас запугать хотел, наказать за ненужную и каким-то образом задевающую твое эго заботу о твоей персоне? Или хочешь сообщить таким доходчивым образом, что у тебя на меня сработал инстинкт охотника?
Сур хмыкнул, теперь уже сам отошел от меня, возвращаясь к своему занятию, и лишь когда обхватил сильной широкой ладонью топорище, протяжно ответил, при этом сильно грассируя. Похоже, когда в его голосе прорывается громкая буква 'р', смешиваясь с рычанием, он напряжен или нервничает.
– Нет, насчет охотничьего инстинкта можешь не переживать. Только если сама попросишь, чтобы
