– Ты что делаешь, сур бесстыжий? Здесь же... – попыталась гневно прошипеть, но получилось скорее жалобно прохрипеть.
Меня легонько ущипнули уже за другую грудь, и я вцепилась в его руки. Какие же сильные ощущения – мои ладони на его руках, которыми он сжимает мою грудь. О, Триединый, дай мне сил выдержать и не растечься тут лужей.
Затрепыхалась в его руках, пытаясь освободиться, но смогла только после того, как он сам неохотно отпустил, тут же сграбастав мою руку и прошептав:
– Ненадолго, милая, но оцени усилия в демонстрации лично тебе, что ты моя, а я твой. Навсегда!
Ноги дрожали от переживаемых ощущений: смущение, возбуждение, предвкушение... А еще, как ни странно, удовольствие от этой игры в провокации. Это было так, потр-р-рясающе, заставляло буквально кипеть мою кровь. Разгонять холод... Наверное, поэтому я ответила, провоцируя и... обещая:
– Оценила! – Искоса глянула на мужчину, который довольно ощерился, провожая меня к столу. Похоже, нам обоим нравится эта игра.
Домой мы вернулись как раз к вечерней дойке, и самое интересное, что мужчины этим делом занялись сами. На мой недоуменный взгляд Кирилл коротко пояснил:
– Доить корову надо уметь теперь всем, но мужчин сам научу. – И нахально подмигнул мне. Я покраснела, а сур уже привычно довольно ощерился. Гад!
– Да не очень-то и хотелось, идите, пожалуйста, а у меня еще коза есть и птица, вот их и проведаю.
Потом мы с Лидой перебрали грязные вещи, решив их завтра постирать, немного прибрались, но у меня все равно создалось ощущение, что делать нечего – раз доить не надо. Странное чувство. Зато позанималась с детьми, пока Лидия есть готовила. И спать легли рано, снова вернувшись к режиму, к которому мы привыкли с Лизой, пока у нас столько гостей не поселилось.
– Я хочу светлый диван! – Лида, уперев кулаки в бока, упорно гипнотизировала мужа. Павел уже начал раздражаться, почти час торгуясь с женой из-за каждой мелочи.
– Лида, диван – это надолго, а у нас дети... скоро появятся, а светлый цвет – не практичный и...
– Так, я что, уже ничего выбрать не могу для своего дома? Может я и не нужна уже на этом празднике жизни? Может я и тебе уже надоела? Да? Конечно, толстая стала, беременная... – обиделась Лидия.
Павел поморщился, словно лимон укусил, потом, заметив мокрые дорожки на щеках Лиды, тут же рванул к ней обниматься. Прижав Лиду к груди, он тихо, заискивающе зашептал:
– Ну что ты, девочка моя солнечная, любимая. Ну что ты расстроилась из-за какого-то дивана? Хочешь светлый, ну значит будет у тебя светлый... А беременную я тебя еще больше люблю... хотя куда больше – не знаю...
Огромный Павел нежно прижимал свою женушку к мощной груди и ворковал аки голубок, а мы дружно засмотрелись на эту картину, я так даже сама чуть не прослезилась, настолько трогательно она выглядела, хотя в самом начале спора этой парочки по поводу внешнего вида их гостиной веселились. Судя по слезам и всхлипываниям Лиды, ее гормональный фон вышел на уровень, когда беременность начала накладывать отпечаток на настроение и мышление.
– Надеюсь, ты мне такие фортели выкидывать не будешь? – Позади меня возник Кирилл, обняв за талию.
– И не надейся, уверена, буду еще хуже..., – высвободившись из его рук, весело ответила, скорее
