сдавило горло.
Девушка не знала, как объяснить свое поведение и щадила его чувства.
- Не ты, а я все не так сделала. Извини меня.
- Не надо извиняться. Я тебе не нравлюсь?
Он не умел лукавить и считал: правда всегда лучше лжи. Не хотел, чтобы его жалели.
Таня смотрела в глаза, понимая, этот сильный юноша заслуживает честного ответа.
- Ты мне очень нравишься как человек, не как парень.
- Тем более не извиняйся. Ты не виновата, что стала дорога мне. - Юра проглотил, мешавший говорить ком в горле. Взъерошил густые черные волосы. - Хочешь, чтобы я ушел?
Девушка опустила голову, рассматривая узор на старом ковре.
- Так будет лучше.
Она чувствовала себя так, будто выстрелила ему в сердце.
На улице хлопнула калитка. Все стихло. Выключила телевизор и легла в кровать. Ну что стоило судьбе подарить Юре взаимную любовь. Он столько пережил - достоин другого, небезответного чувства. Почему жизнь так не справедлива?
Татьяна переживала, что Дорохов обидится, но он разговаривал с ней как обычно. Вел себя так, словно не было того разговора ночью. Только глядел теперь украдкой, когда она не замечала этого. После уроков возвращались домой пешком. Юра разговаривал больше с Олесей. Изредка обращался к Тане, голос сразу становился неровным, ласкающим. Несмотря на протесты, проводил девушек до дома. В почтовом ящике она заметила конверт. Школьная сумка полетела в снег. Руки затряслись. Какое разочарование - письмо было от Жени. Залпом прочла его. Строчки плясали перед глазами. Медленно перечитала еще раз. Подруга писала о том, как они отмечали Новый год. Праздник встречали у Ларисы. Ее родители уехали в Москву. Было очень весело. Женя до утра гуляла с Лешей по улицам поселка. На вечеринке Сашку обхаживала Ледовская. Болотина встречала их возле клуба. Видела, как они целовались. В конце письма советовала забыть Лукьянова, если она еще не забыла этого бабника.
Таня стояла во дворе, потеряв всякую способность двигаться. Ей казалось: у нее по клеточке, по кусочку умирает душа.
Иван Данилович видел в окно: внучка подошла к почтовому ящику. Вынула конверт и стала читать. Через некоторое время он снова выглянул. С листочком бумаги она так и стояла посреди двора. Разогрел обед и нарезал хлеб. От нечего делать еще раз подмел кухню. Внучки все не было. Опять посмотрел в окно. Стоит на прежнем месте. Деда это озадачило. Оделся и вышел на улицу. Мороз был слабый. Ветер совсем стих. Почудилось, что идет дождь. Пригляделся - нет, шел снег, особенный, мелкий, легкий. Крохотные снежинки, падая на лицо, руки, мгновенно таяли. Он шел под падающим снегом, а ощущение дождя не покидало. Таня не оборачивалась. Ее пальто и шапка стали белыми. Иван Данилович подошел ближе и заглянул внучке в мокрое не то от слез, не то от тающего снега лицо. В ее глазах стыла такая боль, что мужчина испугался. Вынул из ее руки письмо.
Прочел и облегченно вздохнул: "Слава богу, все живы. Остальное поправимо".
Крепко держа горемыку за плечи, повел в дом.
Плакала она долго. Дед сидел рядом, гладил по голове, как маленькую. Успокаивать не стал, пусть выплачется. Девушка обессилев, умолкла. Он, укрыв ее одеялом, ушел. В восьмом часу вечера страдалица проснулась. Взгляд сонный, несчастный. Глаза, нос опухли, губы сделались толстыми и не красивыми. От ужина наотрез отказалась. Иван Данилович присел рядом:
- Ты сейчас думаешь: все, жизнь кончилась. Нет. Только начинается. Ты стала взрослой. Учись принимать удары судьбы и распознавать, что важно, а что нет. Послушай меня немного. В шестнадцать лет я поступил в военное училище, в двадцать - закончил. Был самоуверенный и глупый лейтенант. Через год попал в госпиталь с первым ранением. И там встретил свою будущую жену. Она работала медсестрой. Девушка своенравная с характером, но для меня красивее ее никого не было. Свадьбу сыграли в военном госпитале. После ранения мне дали отпуск. Приехали в родное село Настеньки - Степановку. Пока долечивался, четыре месяца счастья пролетели, как одна минута. Потом очередное задание Родины в чужой
