волосами.
- Правда, что вся жизнь проносится перед глазами?
- Не правда, - одергивает юноша, - это все вранье. Просто душа покидает тело. Вы же видели свое тело со стороны?
- А свет в конце туннеля?
- Ну, - смеюсь, - думаю, самоубийцы свет в конце туннеля не увидят. По крайней мере, я не видел.
- А что Вы видели?- пододвигаются ближе.
- Ничего, просто темно, - отвечаю. Дети разочарованно вздыхают.
- Резать вены слишком больно, - говорит голубоглазая девочка, - я бы лучше отравилась. Это очень красивая, быстрая смерть. Ты выглядишь как живая, как будто бы спишь, просто мертвая...
- Вообще-то, - говорю, - не совсем так. Рассчитать смертельную дозировку лекарств - практически невозможно. Думаю, не каждый врач сможет составить себе идеальный яд для быстрой смерти. В любом случае, организм борется до последнего. Когда отрава попадает внутрь, сразу же начинается сильна рвота. Режущая, нестерпимая боль в желудке и рвота. Какая бы поза не была запланирована для смерти, человек оказывается на четвереньках. Если повезет, он успевает добежать до унитаза, мне не повезло. И вот ты плачешь от невыносимой боли, не в силах справиться со спазмами. Тошнит не переставая. Но отрава уже попадает в кровь и разносится по органам. Голова кружится, клетки мозга гибнут, отчего болит затылок и виски. В ушах стреляет. В глазах то темнеет, то светлеет, появляются разноцветные пятна. Контролировать тело практически невозможно. Снова и снова падаешь на пол. Голова такая тяжелая, что шея не справляется, приходится поддерживать руками. Все это время продолжает тошнить. И единственная мысль - не захлебнуться, не упасть и не задохнуться в собственных рвотных массах. А сил уже нет. Падаешь, поднимаешься, снова падаешь, снова поднимаешься.... И тут, вдруг, появляется сумасшедшее, неудержимое желание жить. Думаю, это срабатывают инстинкты. Не получается просто расслабиться и отключиться, ты барахтаешься, скользишь, приводишь себя в чувства, зовешь на помощь. Борешься, цепляешься за этот мир до последнего. А потом, если повезет, или не повезет, тебя находят в омерзительном состоянии и откачивают. Несколько дней жуткие боли в животе, трубки во рту, постоянное промывание желудка, а тебя все тошнит и тошнит...
- Достаточно, Олег, - Аля кладет руки мне на плечи, - я думаю, молодежь уже поняла, что травиться не стоит.
Дети, глаза которых, кажется, сейчас вылезут из орбит, медленно кивают и рассасываются по комнате.
- Перегнул, да? - сжимаю губы, - воспоминания...
- Надеюсь, это несколько отрезвит детей, а то Люда жалуется, что чуть что - я покончу с собой. Ультиматумы сплошные.
Домой добираемся на такси, а утром уезжаем. Константин Петрович собирает нам сумку со свежими помидорами и баночкой тыквенно-персикового варенья. Кажется, знакомство с родителями прошло вполне успешно, по крайней мере, никто ни с кем не поссорился.
***
- Жаль, что не получилось задержаться у родителей еще на день, - говорит мне Аля, когда мы поднимаемся в лифте на работу, - а по-хорошему, так еще недельку бы отдохнуть в тишине и спокойствии. Обожаю бывать у мамы с папой.
- А ты никогда не думала над тем, чтобы вернуться в свой родной город?
- Что? - Аля смеется, - никогда в жизни. Ты что? Бросить карьеру? Да я лучше умру! - договаривает уже по пути к своему кабинету.
- Нина, доброе утро. Сергей уже в офисе?
