белый лифчик, украшающий грудь. Он новый, однозначно, я такой еще не видел. Узор очень мелкий, а, если приглядеться, можно рассмотреть крошеные цветочки и... Воспользовавшись моей заминкой, Аля кидает книгу на стул, находящийся в другом конце комнаты, да простит ее бессмертный автор сего творения. Кокетливо дергает плечиками, полностью скидывая халатик и открывая мне вид на ее грудь, едва спрятанную под кружевом белья и мизерные трусики. Против воли моя улыбка расширяется, а член твердеет. И, конечно же, она это чувствует, ерзает на нем, что совершенно не помогает моему самоконтролю.
- Я соскучилась, - шепчет, - я хочу, чтобы ты любил меня.
Приподнимаю ее, позволяя себе сесть, чтобы потом встать и уйти, но понимаю, что не способен оторвать руки от ее бедер, а пальцы уже лезут под трусики, проверяя, так ли нежна ее кожа, как обычно.
Аля осторожно гладит меня по плечам, словно опасаясь спугнуть, требуя более решительных действий. Ее прикосновения оставляют на коже разводы тепла и ласки, разжигая во мне страсть, затыкая моих демонов.
- Аля, я сейчас не в лучшей форме, давай позже.
А мои руки уже прячут под собой ее груди, массируя, заставляя ее трепетать. А мысль "застежка находится спереди" на минуту выталкивает из головы все прочие.
- Аля, я не хочу, - говорю ей, а она лишь стонет в ответ, упиваясь скудными ласками, которые я так редко теперь дарю ей. А мне так больно, нестерпимо тоскливо от понимания того, что она более не принадлежит мне, что у меня есть лишь воспоминания. Для кого она купила это белье?
- Олег, о, Боже, пожалуйста, продолжай, - выдыхает мне в ухо и освобождает свою грудь, отправляя мои пальцы ниже, туда, где должны быть трусики, которые я уже, оказывается, успел с нее стянуть и они болтаются на ее левой лодыжке. Минимальные, крохотные, созданные, чтобы в порыве страсти не составило проблемы их порвать, открывая доступ к... Мне хочется их пожевать, и в следующую секунду я зажимаю тонкую ткань между зубов, а она смеется, стягивая с меня штаны. Ее вкус, ее запах дурманит мой истерзанный подмешиваемыми в еду лекарствами мозг. Я понимаю, что не любил ее уже более двух месяцев, изводя подозрениями, слежкой.
- Алечка, - мы смотрим друг на друга, тяжело дыша, а перед глазами искрящиеся огоньки, превращающие серую реальность в сказку, в которой действительно хочется жить. Я вижу ее блестящие от удовольствия глаза, ее приоткрытые губы. Возбужденная, желающая меня Аля - вот что является вратами в мою личную сказку, где нет места желанию спрыгнуть с крыши.
Я не успел понять, как оказался внутри нее, но выйти нет никакой возможности, ее мягкость и упругость лишают меня права выбора. Мы разве предохраняемся?
- Просто проконтролируй, хорошо? - подмигивает она мне и начинает двигаться, слишком быстро, на мой взгляд, для первого за столько времени воздержания секса. Частота фрикций в первую минуту практически перебрасывает меня через край наслаждений, но ощущая ее голод, ее жажду моего тела, у меня получается сдержаться.
Ее лифчик расстегнулся одним движением моих пальцев. Понимая, что у нее уже несколько минут не получается улететь, я переворачиваю ее на спину и беру инициативу в свои руки. Ведь только я могу сделать так, чтобы она летала. Чувствую, что от нежности, любви и сомнений мое колотящееся сердце сейчас разорвется.
- Ты только моя, - не контролируя себя, рычу ей в ухо, вбивая ее своим телом в матрас. А она отдается мне, стонет, что-то шепчет невнятное. Невероятно податливая, послушная, получающая кайф от моей грубости.
- Моя! - кусаю ее, заставляя ответить, - я тебя убью, если узнаю, что изменяешь мне, слышишь? - задыхаюсь от удовольствия, от звуков, запахов, от ощущений.- Убью, - говорю ей на ухо. А она не боится, несмотря на то, как страшно звучат угрозы из уст шизофреника, на счету которого уже имеется жизнь одной женщины. Она не отвечает, только стонет. Я приподнимаюсь на руках, ускоряясь, позволяя ей, наконец, кончить. Наблюдаю за ее лицом, ожидая ее возвращения из ее сказки, намереваясь
