Крик души

усмешка.  Сама судьба.

   Антон стиснул зубы и сжал руль так сильно, что побелели костяшки пальцев.

   Как бы он не противился, но в этом, действительно, было что-то... судьбоносное.

   Он убегал в Лондон - но возвращался в Москву. К отцу... и к ней.

   Он убегал после смерти отца. Хотел избавиться от ощущения давления и предрешенности, от проблем и неприятностей, от обид и боли, главенствовавших в его сердце. Но возвращался - к ней, в роли ее опекуна.

   Сбросил ее на руки Маргариты Львовны, на четыре года. И вновь убежал. Не думал,  пытался не думать о ней, забывать начал, не вспоминать об обещании, не мучиться угрызениями совести. Но убежать так и не смог. Вновь, как и прежде, оказался стоящим к ней лицом к лицу. Тот самый маленький мальчик, которым был все эти годы. Обиженный, озлобленный, измученный и непокорный, не желающий мириться с тем, что ему навязывали. Долгие годы страхов, обид, недоразумений и ревности.

   Непонятый, не принятый, забытый малыш. Он не желал мириться! Но мириться пришлось. С ней. Снова.

   И на этот раз... он не смог убежать. Она - эта маленькая, гордая, такая взрослая, сильная девочка! - не позволила ему сделать этого. Упреком, вызовом, страстью глаз и кривой ухмылкой губ. Не позволила ему убежать вновь. Сделала невозможное. Остановила бег запущенной быстротечной стрелки. Удержала  его.

   И он - принял брошенный ею вызов. Впервые за столько лет не спрятался, не убежал, посмотрел в лицо судьбе и улыбнулся ей, хищно, вызывающе, гордо вздернув подбородок. Кто кого  теперь!?

   Маленький мальчик, обиженный, озлобленный, эгоистичный, ревностно хранящий то, что являлось его по праву, спрятался за спиной решительно настроенного и уверенного в своих решениях мужчины, пал ниц перед несокрушимостью и откровенно вызывающей силой. Тихий, неуверенный, слабый мальчуган.

   Впервые за столько лет болезненной обиды, мучительной и разрушающей боли, самоуничтожения и краха он все сделал правильно. Да, в его душе и сердце жила обида, он не забыл о ней и никогда не забудет, но он смог заглушить ее зов, животрепещущий глас, твердивший о том, что он должен ненавидеть. Она не пройдет сразу, она оставит след на нем, рану, шрам, рубец...

   Но неужели он не может попробовать...  терпеть? Если не может любить. Он не обязан притворяться добрым и заботливым, он не должен любить эту девчонку, к которой питает лишь негативные чувства, да и ее не должен заставлять себя любить - никому из них это не надо. Но терпеть, не стоит ли попробовать?..

   Останавливаясь около офиса, выходя из машины и ставя ту на сигнализацию, направляясь внутрь сияющего синими стеклами здания, Антон всё еще не мог избавить себя от потока безликих, бессвязных мыслей, трезвонящих в его мозг. О том, во что превратилась его жизнь. С  ее в ней появлением!

   Какая ирония, какая грубая насмешка!.. Вот теперь он  действительно оказался связанным с ней.

   В результате пришел к тому, от чего убегал годами. Столкнулся  с ней на перекрестке собственной жизни, которая, как оказалось, была неотделима от ее жизни. Тонкая порванная ниточка завязалась в узел.

   - Антон Олегович, - кинулась к нему секретарша с какими-то папками в руках, едва он