Крик души

перестали быть врагами.

   - Мы не враги, - упрямо повторила Даша, начиная нервничать. Почему-то тот факт, что ее отношение к Вересову стало меняться в противоположную сторону, коробило ее, вызывая трепетную дрожь в теле.

   - Ты не даешь мне прочувствовать, что между апрелем и декабрем что-то изменилось, - сказал Антон, глядя ей в глаза, стараясь хотя бы в этих бездонных черных океанах души увидеть ее мысли и суждения.

   - Я не хочу перемен, - откровенно заявила девушка некоторое время спустя и сжала в руках салфетку. - Не хочу перемен, связанных с тобой, - ответила она на его взгляд своим не менее внимательным взглядом. - Это не к чему, ты так не считаешь?

   - Думаешь, надо продолжить эту бессмысленную войну? - едва сдерживаясь, спросил Антон. - Так?

   - Между нами нет войны, - ответила девушка, тоже начиная раздражаться. - Между нами... мир, - она усмехнулась. - Конечно, мир в нашем понимании, который возможен  лишь для нас. Но и этого для нас достаточно, - она задумчиво покачала головой. - Ничего иного я не хочу. Да это и не нужно никому из нас.

   Антон хотел возразить, но Даша, приподнимаясь из-за стола, перебила его.

   - А теперь, - произнесла она, - мне нужно идти.

   - Куда? - встал за ней следом мужчина. - Новый год ведь. Я думал, это семейный праздник, и мы...

   - Я обещала Лесе, что мы отправимся на Ёлку, - перебила его Даша. - И к тому же, - опустила она глаза, - мы не семья, - ее семьей был дядя Олег, когда его не стало, перестала существовать и семья.

   Губы Антона сжались, лоб исполосовали морщинки, но не из-за последнего ее высказывания.

   - С ним? - выдавил он сквозь зубы. - На Ёлку пойдешь,  с ним?

   Она поняла, кого он имеет в виду, но все равно переспросила:

   - О ком ты?

   - Ты прекрасно знаешь - о ком! - вспылил Антон. - Этот твой...  друг... пойдет с тобой?

   - Да. Паша будет с нами, - удовлетворенная его гневом, но не понимая его причины, проговорила Даша. - Он подвезет меня до дома...

   Антон сунул руки в карманы брюк и, поморщившись, уткнулся взглядом в сторону.

   - Отлично, - сухо пробормотал он. - И плевать на праздник. Так?

   - Не понимаю твоего праведного гнева, - откровенно призналась она, покачав головой. - Мы никогда не были семьей, зачем же ломать комедию?

   - Мы могли бы ей стать, - упрямо заявил Вересов. - Но ты не даешь нам ни единого шанса!

   - Ты же не давал! - вызывающе вздернула подбородок она. - И  нас нет. Есть ты, есть я. Ты - мой опекун, я - твоя воспитанница. Точка. Через два года расстанемся, поминай, как звали. Конец нашей счастливой семейной истории, - скривилась она, горько усмехнувшись. - Так зачем притворяться?

   - Ты злишься, - отметил Антон с некоторой долей удивления. - Почему?

   - Ты придумываешь, - отозвалась она со сдержанным равнодушием.

   Да, она злилась. Откровенно злилась, но о причинах не хотела задумываться. Она посмотрела на него с другой стороны, с той, с которой на него смотрел дядя Олег. И увидела в Антоне то, что в сыне видел он. А она не могла себе позволить променять болезненные воспоминания того, что он