сил схватила его за руки.
— Предательница! — возмущенно крикнул княжич. Синбэд оскалил в ухмылке желтые зубы, но тут девушка с нечеловеческой силой отпихнула Влада и с быстротой молнии перехватила вытянутую руку перса, в которой тот сжимал кинжал. Плащ соскользнул с ее плеч и снова упал на камни мощеной дорожки.
— Что ты делаешь?! — воскликнул Синбэд. Глаза его округлились и совсем уже вылезли из орбит, когда кость руки с сухим треском сломалась пополам. Кинжал выскользнул из ослабевших пальцев и воткнулся острием в ногу алхимика, легко пронзив расшитый золотом сафьяновый башмак. Синбэд ахнул и повалился на спину, а Тангуль вцепилась ему в горло и принялась душить, не зная, что яд уже начал свое страшное дело… Как и солнце. Девушка, казалось, не замечала, что ее кожа сморщивается и трескается, а от волос поднимается зеленоватый дымок. Она душила алхимика, пока тот не затих, вывалив наружу распухший язык…
Влад снова накинул на Тангуль плащ, но сделанное солнечными лучами нельзя было исправить. Лицо девушки покрылось глубокими язвами, почерневшая кожа напоминала чешую ящерицы, прекрасные глаза переменили цвет — огромные зрачки дико чернели на кроваво-красных белках… Тангуль глухо стонала, шевеля полопавшимися от жара губами. Кажется, она пыталась что-то сказать Владу.
Княжич прислушался, но в этот момент девушка дернулась всем телом, вытянулась и обмякла.
Влад заплакал. Рядом с ним опустился на колени фра Бернардо.
— Кажется, все… — устало сказал он. — Что с ней?
— Солнце, — пробормотал княжич. — Солнце ее убило…
— Постой-ка, — францисканец сунул руку под плащ, нащупывая пульс. — Нет, она еще жива…
— Крыса! — осенило Влада, но монах с сожалением покачал головой:
— Крыса лечит болезнь. Она не может восстановить поврежденные или распавшиеся ткани. Девушка останется такой навсегда, если не умрет… наверное, лучше было бы ей умереть…
— Нет, — решительно сказал Влад. — Я заберу ее с собой. А ты вылечишь ее, пообещай мне. Она не должна умирать.
— Я сделаю все, что могу, — склонил голову фра Бернардо. Потом перевел взгляд на мертвого алхимика с искаженным лицом, наклонился и, пошарив в залитой кровью траве, поднял блеснувшую серебром фигурку пиявки. — Ты знаешь, что это такое, господин?
— Зови меня князем. Я — князь Валахии.
— Ты знаешь, что это такое, князь?
— Да. Это та самая вещь, с помощью которой мерзкий старик держал меня в рабстве.
— И без которой он не смог заставить девушку убить тебя, — добавил монах с улыбкой. — Раз она тебе не страшна больше, не мог бы ты отдать ее мне? Таким предметам место в Ватикане…
Влад задумчиво посмотрел на францисканца.
— Ты спас мне жизнь, монах. И даже больше того — избавил меня от участи кровососа… Ты, безусловно, заслуживаешь награды. Но…
— Тебя что-то смущает, князь?
— Скажем, у меня есть некие планы на будущее, — усмехнулся Влад. — И пиявка может мне пригодиться.
Фра Бернардо ничего не ответил.
Вокруг янычары добивали визжащих чудовищ.
Мулла Ахмед Гурани ходил среди трупов, с брезгливым любопытством рассматривая порождения больного разума.
А двое мужчин стояли на коленях подле едва живой девушки, укрытой плащом, и мертвого персидского алхимика.
Глава тринадцатая
