противовоздушной обороны — сначала в Унтерферинг, потом в австрийский Инсбрук, а позже в Гилхинг, на базу истребителей Люфтваффе. Бывшего пастора он больше не видел и о его судьбе мог только догадываться.
Уже после войны Йозеф узнал, что в апреле сорок пятого подразделения американской армии обнаружили в нескольких километрах от Дахау сорок вагонов, заполненных до отказа истощенными трупами на поздних стадиях разложения. Еще больше мертвецов американцы нашли непосредственно возле концлагеря. Возмущенные солдаты и офицеры устроили бойню, в результате которой были расстреляны более пятисот охранников. Еще несколько десятков растерзали заключенные, и лишь некоторым удалось бежать.
Почему-то Йозеф был уверен, что среди спасшихся бывшего пастора не было… Однако его слова он помнил до сих пор…
— Сумеем ли мы построить все так, как учил нас Бог?!. — пробормотал папа Бенедикт Шестнадцатый, облокотившись о письменный стол. В кабинете царила мертвая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. — Дьявол слишком силен, и мы заранее проиграли все войны против него, нынешние и грядущие…
Папа знал, что причины его отречения будут выдвигать самые разные — педофильские скандалы, связанные с кардиналами и епископами, неспособность противодействовать «голубому лобби», старость и немощь, в конце концов, хотя чувствовал он себя весьма сносно для своих лет… Но другого выхода понтифик просто не видел. Он взял авторучку и стал писать, почти не делая пауз, ибо обдумал текст заранее:
«Я созвал вас на эту консисторию не только ради трех канонизаций, но и чтобы сообщить вам о решении большой важности для жизни Церкви. Неоднократно испытав свою совесть перед Богом, я пришел к уверенности, что моих сил — из-за преклонного возраста — больше недостаточно для надлежащего исполнения служения святого Петра. Я прекрасно осознаю, что это служение в силу его духовной сущности должно исполняться не только делами и словами, но в не меньшей степени страданиями и молитвой. Тем не менее, в сегодняшнем мире, подверженном стремительным переменам и взволнованном вопросами величайшей важности для жизни в вере, чтобы управлять ладьей святого Петра и возвещать Евангелие, необходима энергия, как тела, так и духа, а энергия эта в последние месяцы настолько угасла, что я вынужден признать свою неспособность должным образом исполнять вверенное мне служение.
Поэтому, хорошо понимая серьезность этого акта, я при полной свободе заявляю, что отказываюсь от служения римского епископа, преемника святого Петра, вверенного мне кардиналами 19 апреля 2005 года. Таким образом, с двадцати часов 28 февраля 2013 года Римская кафедра, престол святого Петра будет вакантным, и теми, на ком лежат соответствующие полномочия, должен быть созван конклав для избрания нового римского папы.
Дорогие братья, благодарю вас от всего сердца за любовь и за труд, посредством которого вы несли вместе со мной бремя моего служения, и прошу прощения за все мои недостатки. Вверим же теперь святую церковь заботе ее верховного пастыря Господа Иисуса Христа и будем молиться его святой Матери Деве Марии, дабы она сопутствовала своей материнской благостью отцов кардиналов в избрании нового римского папы. Что касается меня, то и впредь я буду служить всем сердцем святой матери церкви жизнью, посвященной молитве».
Отложив авторучку и перечитав текст, Бенедикт Шестнадцатый горько улыбнулся.
Это скандал. Мировая сенсация. Папы не отрекались от престола вот уже шестьсот лет; в последний раз это сделал Григорий Двенадцатый в XV веке, но это случилось во времена Великой Схизмы, когда сразу три претендента объявили себя истинными папами.
Но Бенедикт Шестнадцатый не видел другого выхода. Он и без того максимально обтекаемо и, что греха таить, малопонятно и неинформативно обозначил причины своего отречения. Свою войну он проиграл; что ж, возможно, у других получится лучше.
Он на многое не обращал внимания. А ведь что-то лежало на поверхности, что-то мерцало
