На дне чашечек он заметил неопределенного цвета крупицы пыли, слегка отсвечивавшие в ярком свете галогенных светильников, укрепленных над столом.
На боку одной из чашечек красовалась этикетка с буквой «А», на боку второй — этикетка с буквой «Б».
К нему подошла Билье.
— Ты, кажется, накричал на моего бедного Фабьена, — сказала она, тронув его за плечо и чмокнув в щеку. — Я его сама сегодня отругала. Скажи, Фабьен.
Фабьен ничего не ответил. Мартен начал проявлять признаки нетерпения.
— Ладно, не нервничай, — сказала Билье. — В чашке «Б» находится песок и цемент, собранный возле подъезда, на расстоянии восьми метров восьмидесяти сантиметров от тела. В чашке «А» — песок и цемент, извлеченный из-под ногтей жертвы на правой руке и с земли непосредственно под ее пальцами. Песок и цемент идентичны. Следишь за моей мыслью?
— Он наступил ей на руку?
— Полагаю, что да. Просто не вижу иного объяснения. Больше нигде — ни на теле, ни на одежде — не обнаружено ни малейших следов песка или цемента. И песок, и цемент — импортного производства. То есть это не уличный песок и не уличная цементная пыль.
— А происхождение того и другого можно установить?
— Конечно. Содержание кварца и хлорида натрия указывает, что песок добыт в одном из карьеров на западе страны, на двенадцать процентов обеспечивающем потребности всей строительной промышленности, а также снабжающем гипермаркеты, торгующие стройматериалами.
— А что насчет цемента? Ты его пропустила через свою машинку?
— Разумеется, но спектрограф не волшебная палочка. Ты должен знать, что в природе цемент не встречается. Это искусственный материал, получаемый при нагревании смеси, в основном состоящей из глины и извести. Технологически этот процесс везде один и тот же. Поэтому определить, где произведен цемент, невозможно.
— Если он наступил ей на руку, значит, должны были остаться следы?
— Я тебя обожаю, — сказала она. — У нее сломан мизинец. Практически раздавлен.
— Отлично. Я поговорю с судебным медиком.
— Он прислал мне фотографии и рентгеновские снимки. У него сейчас восемь вскрытий, и он уже с ними запаздывает, так что он попросил, чтобы я сама тебе все объяснила.
Мартен уважительно улыбнулся. Ну сильна! Добиться такой уступки от типа, славившегося воинственностью, сравнимой разве что с несговорчивостью шефа всей службы судебной медицины!
Она достала из ящика стола папку и открыла ее.
Раненую руку сфотографировали со вспышкой в разных ракурсах. Затем палец вскрыли и сфотографировали с увеличением места перелома второй фаланги.
Мартен не стал слишком пристально вглядываться в снимки. Гораздо больше его интересовали выводы судмедэксперта Буасье и самой Билье.
Она указала ему на линию перелома:
— Вот, смотри. По краю кость почти раздавлена. Буасье подобрал кость сопоставимого размера и попытался разными способами ее раздавить. Перепробовал множество видов подошв. Это ничего не дало. Тогда его осенило. Он взял молоток и стукнул по краю кости. Получилась почти в точности та же картина.
Мартен решил воздержаться от вопроса, где медик нашел обломок кости.
— Неужели ты думаешь, что он разбил ей палец молотком?
И прикусил язык. Разумеется, нет. Как же он забыл про песок и цемент!
— Понял. На убийце были ботинки со стальными каблуками, — снова заговорил он. — Или, по крайней мере, частично стальными. Так?
Билье улыбнулась:
— Это еще не все. Я тоже провела кое-какие тесты. Фабьен раздобыл пресс с регулятором силы
