Хенни кивает:
— Вы выходить замуж через две недели, так?
— Да.
— Значит, вы не думать. Вы с думанием закончили. Верно?
— Верно. — Как же хочется, чтобы эта женщина наконец заткнулась.
Церемонию проведет отец Сильвера. Ей это не по сердцу, она словно вынуждает его предать собственного сына. Но кроме него некому. Она встретилась с рабби Дэвисом из ортодоксальной синагоги, и он выдал ей длинный список требований: угощение должно быть строго кошерным, она должна отправиться в микву накануне свадьбы и совершить ритуальное омовение, ей необходимо предоставить доказательства еврейского происхождения Рича — и она вежливо положила листок на стол и со всех ног припустила оттуда.
Рабби Сильвер, который, как ей казалось, всегда чувствовал некоторую ответственность за их распавшийся брак, обнял ее и тотчас же согласился поженить их с Ричем. И даже несмотря на то, что ее до слез тронули его объятия, она чувствовала себя виноватой, как будто этим она била Сильвера по больному месту А может, подсознательно, именно этого она и хотела. Она так не думала, но полной уверенности не было. Последнее время ее подсознание явно имело на все свое мнение.
Хенни теперь стоит на коленках, с полным ртом булавок, которые она вынимает одну за другой, подкалывая ткань на талии Дениз. Дениз чувствует дыхание женщины у себя на позвоночнике, и оно неприятно холодит ее. Она непроизвольно содрогается.
Когда она первый раз выходила замуж, мама пришла с ней на первую примерку именно в этот салон и расплакалась, увидев ее в свадебном платье. Они обе расплакались, вспомнив отца Дениз, умершего за несколько лет до этого. Потом раньше времени за ней заехал Сильвер, и он тоже, казалось, еле сдержал слезы. Кресло, на котором тогда сидела мать, по-прежнему здесь, у стены, рядом с диваном, а вот матери давно уже нет. Рак груди. И Сильвера давно нет, и она ничего не сказала Ричу об этой примерке, да он все равно на работе, и Кейси… лучше не надо про Кейси…
— Почему вы плачете? — спрашивает Хенни, торчащие на манер клыков булавки только усугубляют акцент.
А она и впрямь плачет и глядит, как слезы, незаметные на фоне синяка, снова проявляются на щеке. Через две недели она выходит замуж, и никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой.
— Ты прекрасно выглядишь.
Мужской голос раздается сзади и пугает их обеих. Она оборачивается и, увидев Сильвера, удивляется лишь тому, что не слишком удивлена. Сильвер стоит, будто уже давно здесь, привалившись к стене в той особой манере, что делает его повсюду своим. Он улыбается ей, целую вечность Дениз не видела этой открытой улыбки, и от нее внутри разливается тепло. Так он улыбался ей до того, как все переменилось и его лицо стало непроницаемым, а глаза встречались с ее не больше, чем на секунду.
— Привет, — говорит он.
— Привет.
— Дежавю.
Она чувствует, как расплывается в улыбке. Невероятно, думает она, до чего затертой и грязной может стать любовь. Но даже в те самые секунды, когда она думает об этом, что-то внутри нее лопается и разливается по всему животу, и вот она уже срывается с подиума, чуть не опрокинув игольчатую швею. Она уже не видит его сквозь пелену слез, но чувствует, как его руки обвивают ее, когда она утыкается в него, рыдая как ребенок.
Глава 28
Бабушка несет малыша на подушке. На нем нарядная белая сорочка и крошечный белый чепчик,
