не полностью и на поверхности оставалась видна часть скорлупы размером с лесной орех. Затем увяжите гвоздику и мускатную шелуху в батистовый мешочек (или гиппокрасную сумку, как выражаются многоученые повара) и опустите его в напиток…
Вьючные лошади медленно спускались в долину. Омываемые волнами серого мелкого дождя, животные в отдалении пошатывались под тяжестью тюков и баулов. Высокий мужчина, шедший впереди, наклонялся навстречу ветру с изморосью, словно силком таща лошадей прочь от темной деревни выше по склону. Длиннолицый парень, стоявший у деревянного моста на самом дне долины, выглянул из-под мокрых полей шляпы и ухмыльнулся.
Вода просачивалась через швы сапог Бенджамена Мартина. Плащ насквозь промок от дождя. В тяжелом заплечном мешке, сейчас поставленном на землю, находился груз, который он взялся доставить в усадьбу. Он был в пути без малого неделю. С утра перед его стертыми до волдырей ногами простиралась еще вся долина. Потом он заметил вереницу вьючных животных.
Ухмылка, растянувшая лицо Бена, походила на зевок угрюмой лошади. Он расправил ноющие плечи.
За погонщиком шла пегая кобыла, потом гнедая, потом два темно-бурых пони. Но взгляд Бена был прикован к бредущему в хвосте мулу, вся ноша которого состояла из груды мокрого тряпья. Даже порожнее животное должно питаться, подумал Бен. Погонщик обрадуется возможности подзаработать. Он снова посмотрел на деревню.
Ни огонька в окошках, ни дымка из труб. Никакого движения на склоне, уступами поднимавшемся к темной стене деревьев далеко наверху. Никто не знает, что там стряслось, говорили жители Флитвика в трактире накануне вечером. За всю зиму ни единая живая душа не наведалась в Бакленд.
Не мое дело, сказал себе Бен. Когда лошади спустятся в долину, он договорится с погонщиком. Таинственная посылка поедет вместе с мокрым тряпьем на муле. Доберется до усадьбы и без него. До этого «мастера Сковелла», кто бы он ни был. Деревня, долина, усадьба в дальнем ее конце — все носили имя Бакленд. Точно общее проклятие, подумал Бен. Он скользнул взглядом по уступчатому склону, от грязной деревенской церквушки до леса на самом верху, и раздраженно толкнул ногой ненавистный мешок.
Животные брели вдоль покосившегося дубового частокола. Холодная вода насквозь пропитала сапоги Бена, до самых бриджей. Мысли молодого человека устремились к Саутону и теплой каморке в «Ночном псе». Сегодня же вечером он двинется в обратный путь. Мастер Фесслер примет его обратно, как пить дать. Он никогда больше не вернется сюда.
Погонщик спустился с последнего крутого откоса в три размашистых длинных шага. За ним враскачку шла пегая кобыла с двумя громоздкими баулами на спине. Джошуа Пейлвик — так вчера называли этого худого седовласого мужчину во флитвикском трактире. Следом за пегой шагала гнедая, с такой же поклажей. Оба пони были навьючены корзинами и тюками. Замыкал шествие мул, который нес на себе лишь узел тряпья и хромал. Погонщики, напомнил себе Бен, дерут за услуги еще немилосерднее, чем гоняют своих несчастных лошадей. Пенс за милю — справедливая цена для хромого мула. Животные приближались, чавкая копытами по лужам и слякоти. Бен приветственно поднял руку. Потом узел тряпья на мульей спине шевельнулся.
Порыв ветра, подумал молодой человек, или игра угасающего света. Но уже в следующий миг увидел, что ошибся. Из тряпья вскинулась голова и уставилась на него немигающими глазами. Тряпичный узел оказался мальчишкой.
С остро торчащими скулами. С мокрыми черными кудрями, свалявшимися в войлок. Сырой голубой плащ свисал с плеч тяжелыми складками. Юный седок, неуклюже горбившийся в седле, качнулся и начал заваливаться вбок, словно вот-вот упадет. Но когда мул подошел ближе, Бен увидел, что опасность свалиться наземь мальчику не грозит: он был крепко привязан к седельной луке.
Погонщик остановился.
— Бен Мартин, — представился Бен беззаботным тоном. — У меня посылка в усадьбу Бакленд. Для человека по имени Сковелл.
