бесполезные контрфорсы. Сквозь трещины в штукатурке сочился дым. В некоторых уголках дома стояла необъяснимая жара, а в комнатах, граничащих и с восточным и с западным крылом, с утра до вечера витали ароматы жаркoго, выпечки или супа…
В воздухе постоянно тянуло разными запахами и запашками. Волны тепла накатывали и отступали, как если бы дымоходные трубы, полные завихренных клубов огня и дыма, извивались и корчились внутри массивной каменной кладки, разветвляясь и вновь соединяясь, поднимаясь все выше и выше, покуда толстые кирпичные пальцы не вторгались в мансардные помещения, где хранились корнеплоды и яблоки, и не пронзали чердачный этаж, где в глухую зимнюю пору служанки жались во сне к горячим стенам и просыпались ни свет ни заря от звона громадного котла под ударами поварешки, доносившегося из кухонь внизу.
Сейчас кухонный шум долетал и до запруженного народом прохода, по которому медленно шаркали два мальчика, гримасничая и кряхтя под тяжестью корзины с луком.
— Филип, — представился патлатый поваренок, шумно отдуваясь. — Филип Элстерстрит.
— Джон, — пропыхтел Джон; палка больно врезалась в его костлявое плечо.
— Просто Джон?
— Джон Сатурналл.
Проход привел в огороженный высокими стенами внутренний двор, где мужчины в ливрейных куртках катили бочки, тащили клети и лотки, несли связки битой птицы. Другие доставали воду из колодца в дальнем углу. От дощатых нужников, занавешенных мешковиной, несло вонью испражнений. Хмурый старик вытряхивал в тачку ведро из крайнего. По знаку Филипа Джон поставил ношу на землю около огромной корзины с перьями и лотка с полуощипанными птицами. Слабая улыбка, похоже, никогда не сходила с лица поваренка. Он внимательно рассмотрел плащ Джона, грязную рубаху, впалые щеки и торчащие пучки волос:
— Откуда ты, Джон Сатурналл?
— Из Флитвика, — осторожно ответил тот. — Приехал с Джошем Пейлвиком.
У мальчишки округлились глаза.
— О, он здесь в чести. У него брат служит ключником.
Джон кивнул.
— Может, я тоже тут останусь, — небрежно обронил он. — Поступлю в домашнее услужение.
Филип вскинул брови:
— Да ну?
— Джош ведь не может взять меня к себе навсегда, верно? Ему и лошадей-то прокормить трудно.
Окутанная зловонием тачка покатила по направлению к ним. Старого угрюмца, что ее толкает, кличут Барни Керлом, доложил Филип. Но Джон смотрел поверх плеча своего нового знакомого — на круглолицую девочку в широкой серой юбке, выскользнувшую во двор из дому. Проходя мимо старика с тачкой, она брезгливо помахала ладошкой перед носом.
— Джемма! — окликнул Филип, когда она приблизилась; за ней следовали еще две девочки, в свободных платьях и чепцах, какие носит прислуга.
— Люси пропала, — сообщила Джемма, озабоченно хмуря брови. — То есть леди Лукреция. Я уже который час бегаю ищу. И Мэг с Джинни тоже.
Служанка по имени Джинни так и ела глазами Джона. Из-под чепца у нее выбивались медно-рыжие кудряшки.
— Ну так повели ей вернуться, — ухмыльнулся Филип. — Ты ж королева как-никак.
Рыжая девчушка захихикала, но Джемма сердито зыркнула на нее.
— Не смешно! Поул и Гардинер уже с ног сбились искать. — Она ткнула пальцем в корзину с перьями. — А ты сиди да ощипывай птицу, Филип Элстерстрит.
— Только бы она не затеяла очередную голодовку. Передай ей, что поварам уже надоело варить для нее жидкие кашки.
