их в зиндан для публичной порки. На перекрестках возбужденно кучковались стражи порядка, вместо пьяных они задерживали чистые экипажи и вглядывались в пассажиров. Рахмани показалось, что эти крепкие парни скорее вносят сумятицу и беспорядок, чем организуют движение. Он ни разу не встретил лошадь, ламу или винторогих быков, на четвертой тверди все грузы перевозили машины. Зато подле богатых лавок со сверкающими товарами Ловец заметил стайки нищих мальчишек и несколько профессиональных воров.
Прошло еще немного времени, и в пестрой бегущей лавине Саади стал замечать более медленные течения. Оказалось, что вовсе не все торопились поскорее на службу, многие болтались без дела, гуляли по торговым рядам, на ходу пили пиво, обнимались и даже целовались! Дышать было практически нечем, нефтяной смрад стал невыносим, смешавшись с пылью и искусственным ароматом тысяч раскрашенных женщин.
— Гляди, дом Саади, — водомер указал на крупные белые буквы, бегущие по фасаду гигантской палатки, — «Вторая рука»! Что может значить эта британская формула?
— Нам как раз сюда… Уфф, слава богу, доехали, снимайте халаты! — Доктор Ромашка вытер вспотевший лоб своей шапочкой.
Для Снорри присмотрели длинный кожаный плащ, но к выходу прибежали две женщины и стали вопить, что вызовут милицию. Оказалось, что верный своей профессии Вор из Брезе прихватил помимо плаща две пары штанов и пушистый свитер. Лекарю с невероятным трудом удалось уладить дело, и то только после того, как Рахмани щедро оплатил все «покупки». Самому Ловцу пришлось скрепя сердце влезть в нелепое оранжевое платье с загадочной надписью поперек груди: «Янукович — геть к москалям!»
Толик обозвал платье футболкой, она доходила ловцу почти до колен, зато кое-как прикрывала кольчугу и весь мобильный арсенал.
— …Это здесь? — Саади задрал голову. Над ним нависало многоэтажное серое здание, в его запертых окнах отражались рваные облака.
— Бодаться с ними бесполезно, — заявил Ромашка. — Они не выполнили условий, хотя обещали сто раз, а потом вовсе сменили вывеску. Прежний шеф в бегах, а с этих взять якобы нечего. Они знают, что не мытьем, так катаньем всех достанут. Многие из тех, кто вложил деньги, уже плюнули, отчаялись чего-то добиться. Эх, зря я на это поддался…
— Ты тоже отчаялся? — Водомер потрогал шершавый камень, отбежал на пару шагов, примериваясь к высоте. — Дом Саади, скажи ему ты, я помню мало слов. Скажи ему, что тех, кто не дает сдачи, будут всегда бить. Так устроен мир.
Внутрь их не пустили. Впрочем, Рахмани иного и не ожидал. Ловцу не доставило бы труда раскидать наглых стражников, однако Толик предупредил о видеокамерах, развешанных на каждом углу. Особенно не понравились видеокамеры Вору из Брезе.
Рахмани ухватил водомера за шею. Снорри крякнул, присел и вдруг… энергично побежал по вертикальной стене, толкаясь сразу шестью конечностями. Толик Ромашка разинул рот, провожая взглядом фигуру немыслимого всадника.
— Теперь твоя очередь. — Едва отдышавшись, Снорри подставил узкую спину хирургу. — Залезай, повеселимся втроем.
Лекарь зажмурился, на всякий случай попрощался мысленно с бывшей женой, дочкой, мамой, друзьями, изо всех сил вцепился в жесткие плечи водомера и приготовился к худшему.
— Так ты свалишься и придушишь меня, — рассудительно заметил Снорри. — Обними меня снизу, под плечи, руки сцепи между собой. И ногами обними…
В следующий миг Анатолий Ромашка чуть не прикусил язык. Газон провалился, земля опрокинулась, а вертикальная серая стена с порядочной скоростью, прыжками, понеслась навстречу. Водомер с хаканьем выкидывал вперед то одну, то другую волосатую ногу, подтягивался, цеплялся длинными пальцами за карнизы и выступы рам. Не прошло и минуты, как впереди замаячило лицо Ловца. В одном из окон, выходящих на лестничную клетку, Ромашка успел заметить номер этажа — девятый и круглые, изумленные глаза кудрявой девушки. Девушка поднесла огонек к сигарете, но так и не закурила.
На двенадцатом этаже Снорри облачился в свой кожаный плащ, а хирург Ромашка наконец успокоил
