Единственное, что еще тревожило, – опасность для окружающих. Нет никаких гарантий, что в следующий раз Тигр вовремя остановится. На его счету множество жизней, но ни одна из этих жизней не была отнята просто так. Однако не исключено, что это когда-нибудь случится… Становилось муторно при мысли, что он убьет Алину или того же бармена рефлекторно, не понимая, кого лишает жизни. Одно дело осознавать происходящее, а другое – не понимать, что творишь. Когда человек не успевает понять, он действует инстинктивно. Но ведь потом, осознав, что натворил, остается один на один с собственной совестью… если он еще человек, конечно.
Не скоро, очень не скоро сталкер сумел вытеснить из головы тревожные раздумья и впасть в состояние безмыслия, как он сам называл это ощущение полного опустошения, помогающее отдохнуть неспящему мозгу, всегда остававшемуся на страже. Он умел очищать свой разум, к тому же сильная усталость организма давала о себе знать.
…Алина, закрыв глаза, думала о прошлом. Она вспоминала яркие моменты из своего детства, и от них ей становилось легче. В жизни девушки случались радостные дни и ночи, которые заняли несколько длинных «полок» в архивах ее памяти. Когда становилось грустно и плохо, она брала воспоминания с полок, поэтому картины радостных событий не покрывал такой толстый слой пыли, какой скопился, например, на всем, что относилось к памяти о бывшем возлюбленном. Причину, по которой Алина попала в Зону, она старалась не вспоминать…
Девушка открыла глаза и увидела в нескольких сантиметрах от себя лицо Тигра. Оно казалось неживым – не подрагивало, не подергивалось. Как будто лицо манекена, бездвижная, застывшая пластмасса в форме человеческого лика. Оно было таким же, как и семь с лишним месяцев назад, разве что тогда – намного бледнее. Непроизвольно всплыли картины ее первой встречи с ним. Алина относила их к хорошим воспоминаниям. Та встреча сыграла важнейшую роль в ее жизни и до сих пор удерживала девушку в Зоне.
Тогда стоял теплый, солнечный, не очень свойственный для Зоны, майский день. Ярко светило солнце, создавая мнимое ощущение радости и безопасности. Алина любила солнце, любила его теплые, нежные лучи, но в тот период ей было плевать на погоду. На все плевать. Выглядела она ужасно – растрепанные волосы, красные от бесконечных слез глаза и угрюмое серое лицо. Ничего удивительного для девушки, недавно утратившей своего парня.
К тому дню миновал месяц после трагичного известия. Она была благодарна бармену, который помог ей пережить горе. Тогда Алина не мыслила себя без утраченного любимого и всерьез подумывала о самоубийстве. К счастью, бармен убедил ее не делать этого и познакомил с Ахмедовым. Тот предложил поработать здесь официанткой. Только официанткой. Спать с клиентами не требовалось – к чести хозяина, он не принуждал к этому.
Работа в этом заведении спасла Алину, она отвлекла от суицидальных намерений. За месяц ее сердце чуть успокоилось, а чувства уступили контроль разуму. Можно даже сказать, что Алине понравилось работать официанткой, но в гостях хорошо, а дома, как говорится, лучше. К тому же родители серьезно забеспокоились и с нетерпением ждали ее возвращения. И если поначалу девушка не думала ни о чем и ни о ком, кроме НЕГО, то затем она пришла в себя и вспомнила, что по ней скучают, да и университет ждет, бросать нельзя, а скоро сессия…
В тот майский день она проснулась с твердым намерением выбраться обратно, уйти из Зоны. Алина решила, что дома сможет быстрее забыть свою потерянную любовь. В глубине души она понимала, что быстро не получится. Невозможно сразу стереть из памяти образ человека, с которым была три года! Вдобавок там, в родном городе, живет ЕГО мать, и Алине обязательно пришлось бы говорить с ней.
О ее сыне…
В дверь робко постучали. Девушка, бросив косметичку в сумку, открыла. На пороге стоял не знакомый ей сталкер. Он явно нервничал, переминался с ноги на ногу, не решался сказать.
– Я слушаю, – холодно бросила она.
– Э-э-э… – неуверенно начал сталкер. – Там… в общем… Ахмедов хочет, чтобы ты осталась.
– Передай ему, что я сама решу, – отрезала девушка.
